Вокруг торчали сосны, покрытые инеем. Морозный воздух обжигал разгорячённое горло.
“Долина! Хвала богам! Пара дней пути — и я дома! Если не настигнут голодные варги… Нет-нет, не настигнут! Мне уготована великая судьба! Значит, я выживу!”
Ингрид обрадовалась и попыталась встать. Но ноги сделались какими-то непослушными и тяжёлыми.
“Что-то странное…”
Она опустила глаза вниз, стопы были неестественно развернуты, и в следующий миг окатил прилив жгучей боли. Воодушевление тут же сменилось горьким отчаянием. От безысходности Ингрид рухнула обратно в сугроб. Взгляд её, застланный слезами, блуждал по склонам белых, сияющих, одиноких гор.
«Нет-нет, соберись Ингрид! Воин не гибнет от того, что замёрз на снегу! Воины не льют слёз! Давай, соберись, иначе отец будет прав!»
Она перевернулась на живот и поползла. Ноги цепляли землю и отзывались горячечным жжением. Страдание затмевало зрение, и она часто останавливалась, переводя дыхание и позволяя боли затихнуть.
Почти стемнело, когда добралась до замёрзшего ручья. Пить хотелось страшно, и она жадно принялась ломать ледяную корку, чтобы добраться до воды. Сделав глоток, краем глаза заметила движение за деревьями. Сердце замерло.
“Звери? Нет, — отказалась она от мысли. — Боги хранят меня, там ничего нет…”
Резко повернулась и увидела над собой рослое мохнатое животное.
— А-а-а!
Резко метнула в него обломки льда и закричала в надежде, что отпугнёт настигшего хищника.
Но зверь не вздрогнул.
1-2
— Тс-ш, — прошипел он.
Голос был человеческим, и ужас отступил.
«Ох, неужели спасена?! Наверное это какой-то охотник…» — перед глазами тотчас поплыли видения близкого дома, тёплых рук матери и горделивого взгляда отца.
Незнакомец взглянул на следы, тянувшиеся от склона, затем перевёл хмурый взгляд на Ингрид и её неестественно протянутые ноги. Из-за спины у него выглядывал охотничий лук, а на поясе были приторочены ножны с мечом и кинжалом. Небольшой топор висел у бедра.
«Проклятье! Это же не охотник, а точно вражеский воин или разбойник!» — сообразила Ингрид, и радость вмиг слетела с её лица. Она съёжилась, выискивая глазами какую-нибудь палку или острый кусок льдины, чтобы дать отпор.
Воин странно дёрнул лицом, развернулся и шагнул прочь. У Ингрид всколыхнулось отчаяние. Она поняла, что он уходит, оставляет её умирать!
“Мерзавец!”
— Помоги мне! — воскликнула она. — Пожалуйста, помоги!
Сорванное горло издавало слабое хрипение, и Ингрид с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать от бессилия. Мать часто рыдала, вымаливая у отца жалость, а вместе с ней и любовь. Ингрид никогда не хотела быть похожа на неё.
— Я иду в Нордхейм, — резко сказал воин.
Речь его прозвучала чуждо, с иноземным выговором. Ингрид с трудом разобрала слова. Но упоминание о родной крепости заставило воспрять духом.
— Я живу в Нордхейме! — радостно воскликнула она. — Я покажу тебе путь, если поможешь мне!
Чужак подошёл и осторожно ощупал ноги Ингрид. Она взвыла, но исходивший от него запах костра напомнил о человеческом тепле и заглушил боль. Ингрид отчётливее вгляделась в лицо воина. Мех капюшона спутался с волосами и покрылся инеем от дыхания. Волосы у него были соломенно-светлыми. Глаза блестели желтизной, как у всех риссов. Но тёмно-золотистый цвет бороды выдавал в чужаке примесь южной крови.
Воин снял со спины мешок и бросил на снег. Ингрид поняла, что ночевать они будут здесь, у ручья. Положив на мешок лук и ножны с мечом, воин достал топор и направился в лес, чтобы раздобыть дров для длинной чёрной ночи.
«Кто он? Рисс или чужеземец? — гадала она, разглядывая его удаляющуюся фигуру. — Что ему нужно в Нордхейме?»
Воин вернулся с хворостом и развёл костёр, а затем достал из мешка котелок, кружку и свёрток с промёрзшим мясом, придвинув его Ингрид.
— Следи за огнём, — приказал он и вновь направился в чащу.
Вид пищи отогнал тяжёлые мысли. Ингрид отгрызла маленький кусочек мяса и почувствовала себя веселее.
«Может не всё так плохо? Вдруг он хочет стать соратником вана?» — подумала она.
Мысли эти уняли тревогу. Ингрид наполнила котелок снегом и придвинула к огню. Окутанная теплом и снизошедшим на неё после долгого преследования покоем, свернулась калачиком на шкуре из снаряжения воина. Дрёма окутала её, но ветер и шорохи леса не давали провалиться в сон. Лишь когда воин вернулся, притащив толстый ствол сухого дерева, и уселся у огня, она сумела заснуть.
Ночь была тревожной. Ингрид пробуждалась от холода и воя варгов. Но, приоткрывая глаза, видела, что добрый, согревающий костёр плясал перед её лицом, а желтоглазый воин сидел рядом, охраняя их маленький мир из зыбкого тепла и света от голодных хищников, всепоглощающей тьмы и вечного холода.
Воин разбудил Ингрид до рассвета, когда сумерки только-только начали расступаться, и сунул в руки полоску оттаявшего мяса и кружку с подогретой водой.
Сзади, из темноты, раздалось рычание. Совсем близко. Ингрид вздрогнула от неожиданности и опрокинула питьё на снег. Воин мгновенно выхватил из костра горящую палку и замахнулся на подкравшегося варга. Зверь отскочил прочь, а воин как ни в чём не бывало сел и продолжил трапезу.
— Спасибо за то, что спас меня, — произнесла Ингрид. — Меня зовут Ри. А как твоё имя?
Воин опорожнил кружку и принялся укладывать снаряжение в мешок.
«Похоже, ты не понимаешь по-рисски», — решила Ингрид, потирая пылающие болью ноги, и поникла головой. Ей было горько осознавать, что жизнь её теперь целиком в руках чужака.
— Рейван, — глухо произнёс воин.
Ингрид удивилась ответу, на который уже не рассчитывала. На сердце у неё мгновенно потеплело.
Рейван приблизился с палками и верёвкой, чтобы закрепить ей ноги.
— У меня переломы? — спросила Ингрид.
Воин мрачно поглядел на неё и не ответил.
Несмотря на внешнюю грубость, прикосновения Рейвана были осторожными. Он совсем не причинил боли, накладывая перевязь.
Накинув мешок спереди, воин усадил Ингрид себе на спину, и они отправились в путь. Ингрид крепко держалась за плечи Рейвана и думала о том, что он едва ли не первый мужчина, которого ей пришлось обнимать.
Когда путники вышли из зажатого меж белых стен ущелья, изгибы холмов и скал показались Ингрид знакомыми.
— Вон под тем склоном
