воспоминание, образ. Его отец в скафандре тянется манипулятором к нему. Сияние и человек в скафандре растаял. Лишь обрывок страховочного троса застыл в пространстве. Паша вдруг осознал, что сам смотрит множеством глаз. Что-то давило, чье-то сознание, ему казалось, что его сжимают, вытягивают его воспоминания.
Что-то давило так сильно, как бы растворяя Пашу, его чувства, его мысли… Мама, папа, детство, все теряло четкость. Образы из детства, учебы, друзья замелькали чехардой…
Давление нарастало, но Паша вдруг подумал: — Эта губка всосала моего папу, всосала меня, а теперь похоже поглощает мои воспоминания, мое сознание… Меня уже нет. Нет! Я еще есть. Он посмотрел на яркую далекую звезду. Я вижу, а значит я есть. Перевел взгляд на корабль, увидел серую, со множеством выступов стенку. Напрягся, ощутил всей своей губчатой поверхностью сталь корабля. Он подумал: — Что?! Как это?! И снова прикосновение чего-то к его сознанию. Теперь множество глаз смотрело на Пашу не снаружи, а изнутри… Нет, это невозможно! Я теперь это бурое существо? Нет, я Паша, Паша! Я человек! Или уже нет?
Он оглядел себя и воскликнул: — Я губка! Я та бурая субстанция! Наверно, я остался один и сошел с ума. Быть такого не может…
Давление росло, сознание этого существа сопротивлялось. Оно явно хотело растворить сознание Паши. Но что-то пошло не так. Паша не собирался растворятся. Он внимательно смотрел на себя-губку и вдруг решил попробовать.
— Если я губка, то это как пластилин? Могу вылепить что задумаю?
Его охватил детский азарт и посетило вдохновением. Он представил себе, как из этой субстанции вытягивается щупальце. Вначале одно, потом другое. Такое гладкое, с присосками. Он пошевелил ими.
— Отлично! У меня получилось! — ухватившись за край сопла, он осторожно вылез наружу. Паша чувствовал, что внутри него слабо сопротивляется подавленное его волей сознание инопланетного существа. Он представил, как у него отрастает длинное, как у кальмара щупальце. Выпустил его и ухватился за скобы, подтянул свое тело.
Он огляделся и воскликнул: — Это великолепно! Я вижу на все триста шестьдесят градусов! Было непривычно холодно. Его пробирал озноб. Он начал движение в сторону входа в рубку корабля. С каждым его перехватом, давление чужого сознания ослабевало. Уже у входа в мембрану оно пропало полностью. Паша сформировал еще несколько щупалец и осторожно протиснулся в шлюз.
Вернувшись на корабль, он заполз в кресло, удобно распластавшись, сформировал рот и спросил:
— Марк, почему отец не смог его одолеть? Почему я смог?
Корабль вздрогнул, Паша услышал знакомый звук запуска ускорителей.
— Марк ты меня слышишь?
— Да.
Паша задумчиво рассматривал свою буро-зеленую щупальцу с небольшими странными порами. Наверно, нельзя лететь в таком на Землю. Вдруг я опасен для людей?
— Марк, ты можешь поменять курс?
— Команду на изменение курса должен дать член экипажа. Ваш голос не распознан — монотонно произнес компьютер.
— Вот ведь… и теперь я такой бурой губкой прилечу домой? — минута, другая прошла, а в ответ тишина.
— Марк, теперь что, ты отвечать мне не будешь?
— Сбой системы. Критическое повреждение. Ошибка…
И Марк замолчал, похоже навсегда. Паша думал: — Теперь я совсем один искин покинул меня. Был я человеком, теперь я зеленая губка. Куда пропал папа? Растворился в губке? Но почему он растворился, без следа, а я себя ощущаю? Я всегда мечтал о настоящем, холодящем кровь приключении. До этого дня все было так обыденно! Так хотелось чего-то разэтакого! Эх, смотрю я теперь на свои буро-зеленые щупальца… Куда уж необычнее. Корабль привезет меня на Землю, а там меня сцапают и примутся изучать. Разложат на молекулы и атомы… Грустный конец. Возможно, мне стоит завидовать папе. Он — раз! И нету его. А что будет со мной? То что внутри я это я, это точно. Но внешне я — зеленая губка. Смогу ли я когда-нибудь снова принять человеческий облик?
— Да, — стена, как бы растаяла, в темном космосе яркими точками висели звезды.
Он успокаивал себя: — Чего я, собственно, испугался? Столько лет мечтал закончить школу и полететь в настоящий, космический полет! И вот сбылось. Может подобные столкновения для отца обычное дело. А нам не рассказывал, чтоб маму не пугать. Подумаешь, астероид. Сейчас папа все починит и улетим домой.
— Марк, у нас сильные повреждения?
По экрану побежали колонки цифр. Паша закинул руки за голову, откинулся в кресле и вгляделся в данные на мониторе. Грустно сидеть в одиночестве.
— Вот тут удар пришелся нам в борт. Повреждена обшивка. Тут часть оборудования улетала в космос… Запас кислорода? — вслух размышлял Паша.
— Марк, кислорода нам хватит?
— Только на одного. Второго надо вводить в гибернацию, — монотонно ответил компьютер.
— Капсулы гибернации готовы?
— Они повреждены. Восстановлению не подлежат.
— Марк, соедини меня с отцом.
— Да? — раздался в рубке знакомый голос.
— Папа, как у тебя дела? — сын нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла.
— К соплу прилипла какая-то странная зеленая губка. Скорее всего это то, что осталось от столкновения с астероидом. Сейчас попробую убрать манипулятором.
— Папа, подключи меня к своей камере, — попросил сын.
На экране появилось изображение: сопло корабля со странной налипшей на него буро-зеленой субстанцией. Рука манипулятора потянулась и коснулась ее. Появилось странное свечение и вдруг изображение замерцало, зарябило.
— Отец! Что происходит? — обеспокоенно крикнул Паша. А в ответ тишина. Изображение с камеры скафандра и радиосвязь с отцом пропали.
— Марк, что там?
— Данных нет. Сигнал пропал. Запустил диагностический дрон, вывожу видео с его камеры.
На экране крупным планом проплывали серо-стальные бока корабля. Он словно ежик, ощетинился множеством антенн, плыл, удаляясь от злосчастного астероидного облака. Дрон двигался в сторону сопла. Медленно и подробно демонстрируя каждый квадратный метр обшивки корабля. Показалось сопло: для такой громады оно выглядело очень маленьким, словно кто-то сделал в обшивке норку. Теперь оттуда выпирало нечто буро-зеленого цвета. Какая-то странная субстанция мешает сделать выброс, оттолкнутся и двигаться дальше. Отца нигде не было видно.
Посоветоваться с Марком? Нет. Решение созрело моментально. Паша нажал кнопку. Из стены выехал скафандр. Он оделся, защелкнул шлем, пристегнул страховочный трос.
Подошел к вязкой мембране-шлюзу и нырнул в нее. После перехода, он выплыл в открытый космос. Голова слегка кружилась. Впереди болтался страховочный трос отца, его конец был пуст.
Он ловко перебирал руками скобы на боку корабля. Папы нигде не было видно. Никаких следов. Он думал: — Что случилось? Мог ли отец знать, что только один из нас может живым долететь до Земли? Может он покончил с собой? Но тогда почему до этого не очистил сопло? Или он решил, что я справлюсь
