Анна Зайцева
Зеленая губка
Из заветов великого Ла Дина, первооткрывателя гиперпространственных тунелей: «В бесконечности Вселенной много миров и лишь познающий их обретает бессмертие».
Они вылетели из гиперпространственного туннеля. И прямо в астероид! Резкий удар по обшивке. Обзорный экран пошел рябью. Корабль закружился, в рубке отключился свет. Искусственная гравитация исчезла.
— Папа, это конец?
— Погоди сынок, сейчас разберемся, — Федор Иванович наощупь искал ручной терминал.
В полной темноте послышались щелчки, звук переключаемых тумблеров. Загорелся красный свет, на экране появилась надпись — аварийный режим включен. Замелькали цифры, пошла перезагрузка бортового компьютера.
— Марк? Марк, ты меня слышишь? — взволнованно спрашивал отец у корабля.
— В аварийном режиме мои функции ограничены, — раздался непривычно монотонный ответ. Все человекоподобные интонации были отключены. В красном свете Паша увидел, как блестят капли пота у папы на лбу.
— Марк, курс на Землю. Какой объем повреждений?
— Пятьдесят шесть процентов. Утечка дыхательной смеси остановлена. Курс скорректирован, — пробубнил бортовой компьютер.
— До дома долетим? — Взволнованно спросил Паша.
— Да, только необходимо очистить левое сопло от постороннего предмета, — ответил Марк.
— Что там? — папа методично щелкал тумблерами, но экраны были безжизненно черными, пустыми.
— Камеры вышли из строя. Данных нет, — монотонно изрек бортовой компьютер.
— Я пойду освобождать сопло, побудь тут за главного. — Отец взглянул на сына, отстегнул ремень и выбрался из кресла пилота.
— Хорошо. Дрон сможет сам освободить сопло?
— Увы, нет. Если со мной что-то случится, корабль доставит тебя домой, — Федор Иванович похлопал сына по плечу, нажал пару кнопок, из стены выехал скафандр. Он ловко забрался в белоснежный костюм, защелкнул шлем и исчез в недрах переходной мембраны.
Паша перебрался в кресло пилота. При тусклом красном свете вся рубка корабля выглядела по-новому. На темных стенах не горели экраны. Не было видно привычного мерцания светящихся точек — звезд. Особенно нелепым выглядел выездной ящик с ручным управлением, который сейчас вольготно раскинулся прямо посреди маленького помещения. Было что-то жутковатое в этих переменах.
— Марк, можешь включить обзорный экран?
— Да, — стена, как бы растаяла, в темном космосе яркими точками висели звезды.
Он успокаивал себя: — Чего я, собственно, испугался? Столько лет мечтал закончить школу и полететь в настоящий, космический полет! И вот сбылось. Может подобные столкновения для отца обычное дело. А нам не рассказывал, чтоб маму не пугать. Подумаешь, астероид. Сейчас папа все починит и улетим домой.
— Марк, у нас сильные повреждения?
По экрану побежали колонки цифр. Паша закинул руки за голову, откинулся в кресле и вгляделся в данные на мониторе. Грустно сидеть в одиночестве.
— Вот тут удар пришелся нам в борт. Повреждена обшивка. Тут часть оборудования улетала в космос… Запас кислорода? — вслух размышлял Паша.
— Марк, кислорода нам хватит?
— Только на одного. Второго надо вводить в гибернацию, — монотонно ответил компьютер.
— Капсулы гибернации готовы?
— Они повреждены. Восстановлению не подлежат.
— Марк, соедини меня с отцом.
— Да? — раздался в рубке знакомый голос.
— Папа, как у тебя дела? — сын нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла.
— К соплу прилипла какая-то странная зеленая губка. Скорее всего это то, что осталось от столкновения с астероидом. Сейчас попробую убрать манипулятором.
— Папа, подключи меня к своей камере, — попросил сын.
На экране появилось изображение: сопло корабля со странной налипшей на него буро-зеленой субстанцией. Рука манипулятора потянулась и коснулась ее. Появилось странное свечение и вдруг изображение замерцало, зарябило.
— Отец! Что происходит? — обеспокоенно крикнул Паша. А в ответ тишина. Изображение с камеры скафандра и радиосвязь с отцом пропали.
— Марк, что там?
— Данных нет. Сигнал пропал. Запустил диагностический дрон, вывожу видео с его камеры.
На экране крупным планом проплывали серо-стальные бока корабля. Он словно ежик, ощетинился множеством антенн, плыл, удаляясь от злосчастного астероидного облака. Дрон двигался в сторону сопла. Медленно и подробно демонстрируя каждый квадратный метр обшивки корабля. Показалось сопло: для такой громады оно выглядело очень маленьким, словно кто-то сделал в обшивке норку. Теперь оттуда выпирало нечто буро-зеленого цвета. Какая-то странная субстанция мешает сделать выброс, оттолкнутся и двигаться дальше. Отца нигде не было видно.
Посоветоваться с Марком? Нет. Решение созрело моментально. Паша нажал кнопку. Из стены выехал скафандр. Он оделся, защелкнул шлем, пристегнул страховочный трос.
Подошел к вязкой мембране-шлюзу и нырнул в нее. После перехода, он выплыл в открытый космос. Голова слегка кружилась. Впереди болтался страховочный трос отца, его конец был пуст.
Он ловко перебирал руками скобы на боку корабля. Папы нигде не было видно. Никаких следов. Он думал: — Что случилось? Мог ли отец знать, что только один из нас может живым долететь до Земли? Может он покончил с собой? Но тогда почему до этого не очистил сопло? Или он решил, что я справлюсь сам? — внезапно накатило чувство одиночества. Начало сосать где-то под ложечкой, стало вдруг как-то зябко. Но, нет вроде тепло в скафандре. Наверно, нервное. Он не раз слышал рассказы о том, как оставшись одни, космонавты сходили с ума от одиночества.
Вокруг на тысячи парсеков ни души. Марка можно не считать, он машина. Он думал: — Как нас угораздило выскочить из гипертуннеля прямо в астероид? Обычно все просчитывает Марк и такое почти невозможно. Почти. Но случилось.
Сопло было залеплено чем-то пористым, очень напоминающем губку, а сверху темно-зеленая корочка. Никаких следов папы.
— Что я скажу маме? Я даже не понял, что тут случилось… — Паша растерянно осматривал поврежденный корпус. Снаружи было видно, что значительная часть корабля покорежена.
— Марк, ты слышишь меня?
— Да.
— Я попробую убрать эту дрянь из сопла. Как очищу, запускай двигатель. Ты узнал, что с отцом?
— Принято. Данных нет, связи с командиром корабля нет.
— С Землей связь есть?
— Нет, передатчик вышел из строя.
Паша приблизился к субстанции, и засомневался, стоит ли выпускать манипулятор? Он вгляделся в губку, подумал:
— Привет. Кто-ты или что ты?
Вдруг почувствовал что-то странное, как будто его макушки что-то коснулось.
— Ты меня слышишь? Не знаю почему, я думаю, ты живое, — Паша приблизился к губке вплотную.
— Скажи, что случилось с моим папой? — Паша ощутил на себе множество взглядов, как будто какие-то существа пристально рассматривали его. Он протянул руку и коснулся перчаткой губки. По руке разлилось сияние, она онемела. Он почувствовал головокружение, вдруг все ощущения пропали. Паша почувствовал, что куда-то летит. Стали всплывать картинки разных миров, планетных систем, голова чуть не взорвалась от потока образов.
Но голова ли? Головы не ощущалось. Скорее сознание. Паша почувствовал давление. Напрягся и увидел
