первобытна и прекрасна, о цивилизации здесь говорят, пожалуй, только скамейки да урны. Есть и другая его часть с детскими и спортивными площадками, с небольшими кафешками, батутами, там я чаще бывала с детьми, когда они были еще маленькими.
Этот парк с его громадной территорией разделял наш город на его историческую часть и современные постройки. Мы жили как раз в его свежей версии. Отсюда, как по венам расходились новые кварталы и жилые комплексы, переходя в индустриальный центр, мозг и нервную систему города. Там бурлила жизнь, всё было подчинено неустанному движению. Заведения кипели и работали почти круглосуточно. Он думал, он развивался, он строил нейронные связи.
Я же любила свой город «Л…», за тихие улочки старых домов, построенных еще во времена русских императоров, которые тесно соседствовали с советскими постройками, я любила сторожил сидевших на лавочках вековых подъездах, я любила этот неизменный облик. Я всем сердцем, люблю это сердце, там, где начинается жизнь, где тихое биение, размеренность и постоянство. Парк же был скорее легкими позволяющими дышать, дышать нам, заблудшим в своих житейских заботах. Он как будто говорил, остановись, посмотри на меня, там с другой его стороны есть тишина и покой, там ждет тебя уют давно забытых детских воспоминаний, там я беру свое начало и туда же вернусь в конце. Если мегаполисы сравнивали с муравейниками, наш город хоть и был миллионником, я бы сравнила с человеком, который уютно распростер свои руки справа железнодорожным вокзалом, слева аэропортом, приглашая тебя в свои радушные объятия…
— Простите, вы Алиса Стрельцова, — слышу справа от себя тонкий голосок, прерывающий поток моих вечерних мыслей и созерцаний, а повернув голову наблюдаю перед собой дивное создание, с пухлыми розовыми щечками, в длинном сарафане небесно-голубого цвета, подстатье глазам, что так эффектно подчёркивал её не малого размера грудь. На вид девушке можно было дать не более двадцати трех лет, хотя небольшие морщинки у глаз, говорили, что ей скорее ближе к тридцати.
— Да, я Алиса Стрельцова, но…
— Меня зовут Варвара, можно присесть. — я чуть подвинулась, давая собеседнице возможность сесть рядом. — а вы выглядите точно так как на фотографиях, очень красивая.
— Спасибо, но мне всё-таки хотелось бы знать цель нашего разговора.
— Простите, — она потупила взгляд, — я когда-то почти поклялась Олежке, что никогда не побеспокою вас. Но я мать, и вы как мать должны меня понять. — сейчас я понимала её мало, даже как мать, хотя имя мужа неприятно резануло ухо, и нехорошие догадки уже крутились в голове.
А милое создание, по имени Варвара, достала свой телефон и показала мне весьма занятные фотографии, на них был запечатлён Олег с двумя прелестными мальчишками на руках, весёлый и улыбающийся этим мальчишкам, как давно уже не улыбался мне и даже нашим дочерям.
— Это Александр Олегович и Евгений Олегович, — пояснила девушка, хотя пояснения здесь были лишними, мальчики точной копией отца. — Женечки три, а вот Саше скоро пять. Они всё чаще спрашиваю про папу, а я если честно уже устала придумывать отговорки. Вы мать, вы можете меня понять. Малышам в таком возрасте очень нужен отец, особенно мальчикам, пример, надежный друг, достойный воспитатель. — да уж, очень достойный и чему он научит своих детей, как заводить семью на стороне. — поймите меня пожалуйся, я бы не пришла к вам, если бы ни дети, вы своих уже вырастили, позвольте и мне вырастить своих в полной семье.
Варвара замолчала, молчала и я. Я пыталась понять, что чувствую, а как оказалось ничего. Нет ни горечи, ни боли, ни злости, мне как будто всё равно, всё равно на то что муж, похоже уже более шести лет, живёт на две семьи. И вдруг мне стало очень страшно, страшно от своего бесчувствия, я ведь давно уже ничего не чувствую, девочки выросли, ушли с головой в спорт, дома появляются всё реже, и я впала в какой-то амебиаз. И осознание этого амебиаза очень пугало.
— Вы очень смелая девушка Варвара, — начала я, — и я даже не про то, что пришли к жене своего любовника, а про то, что решились связать себя отношениями с женатым мужчиной, да ещё и родить от него. — она дёрнулась, как от удара и опустила голову. Стыд — это хорошо, — не думайте, я вас не осуждаю, не считаю, что это вы инициатор романа. Скорее уж это вас в своё время взяли в оборот. На сколько он вас старше?
— На тринадцать лет, — пропищало это небесное создание.
— Меня на семь, почти половина. Что ж, это ничего. Он же не поехал ни в какую командировку?
— Нет, он сейчас на работе, вечером к нам. Но он помнит и про рабочих на дачу ваших родителей, и про оплату лагеря для девочек, он просил напомнить. — поняв, что сболтнула лишнего, она осеклась.
— Я вас поняла Варвара, можете идти, я всё сделаю. — она поднялась со скамейки, поправила сумку, спавшую с плеча и уже собиралась уходить, как я её окликнула, — только прошу, — она остановилась и обернулась ко мне. — не превращайтесь в меня. — девушка кивнула и зашагала прочь, по-мне она даже не поняла моего посыла, а я осталась сидеть с растаявшим мороженым и неприятным осадком.
Ещё долго пыталась понять откуда эта горечь при моём безразличие, пока анализировала наш разговор с любовницей мужа, оказалось всё просто. Женечка и Сашка, так звали наших детей, и моих, и детей Варвары. Олег очень хотел иметь мальчишек, и первенца хотел назвать в честь своего отца Александром, но родилась девочка. Я думала дать ей красивое имя Екатерина, Катенька, только муж и слушать не захотел, так появилась Александра. Думали второй будет мальчик, но опять промах, и опять мне не дали выбрать имя, назвав дочь в честь деда, Евгения. Я была беременна третий раз, но всё закончилось замершей беременностью на двадцатой недели, это был бы долгожданный сын. Я очень долго приходила в себя после его смерти, и муж твердо заявил прекратить попытки родить мальчиков, воспитывать девочек.
Подведем итог, что мы имеем. Блудливого мужа, похеренную жизнь, потерянную себя, двух взрослых дочерей, уже радует, но скоро и они улетят в свою взрослую жизнь, а это уже печально. Развод, я обещала Варваре и двум улыбчивым мальчишка. Развод, как там говорилось, после сорока жизнь только начинается, так мне ещё до сорока четыре года. Что ж, закончим утомительный марафон семейной жизнь, попробуем спринт развода.
Через месяц после событий в прологе
— За тебя, свободная женщина, — Лариска в очередной раз
