другие просто угрожали. Но все они выполняли свою работу.
Это первый случай, когда кто-то предал меня, а затем последовали выстрелы и насилие.
— Коннор, — шепчу я, задыхаясь. — Скажи Лайре, чтобы она не стреляла. Я ни слова не скажу твоему отцу.
Его глаза сужаются, взгляд оценивает меня на предмет истины.
— Давай покончим с ней, — говорит Лайра. — У нас достаточно времени, чтобы навести порядок до возвращения Барда.
Паника пронзает мое сердце и перехватывает дыхание. Я дергаюсь в объятиях Коннора.
— Нет!
Коннор наклоняет голову.
— В интересах Брианны сохранить этот секрет, иначе кто будет оплачивать долги ее семьи?
Воздух становится напряженным. Настолько, что мне приходится с трудом вдыхать и выдыхать. По мере того, как молчание затягивается, мой взгляд перескакивает с Лайры на моего вероломного бывшего. Не могу поверить, что он так рассудителен, но также не могу поверить, что он обманщик. До сих пор он был так сосредоточен на построении нашего будущего. Коннор никогда не проявлял интереса к другим женщинам, кроме меня.
Однако я должна признать, что в его словах есть доля правды. Моя зарплата едва покрывает наши расходы на жизнь, не говоря уже о папиных счетах в казино, но будь я проклята, если позволю Коннору говорить так, будто он делает мне одолжение.
Он ведет себя так, будто хочет сохранить мне жизнь, но я видела его в самые решительные моменты. Это не то. Он должен понять, что я не обуза. Я нужна ему больше, чем он мне.
Без моих связей и навыков Коннор не смог бы управлять своим подпольным бойцовским клубом. Я не просто оказываю первую помощь, а переправляю тяжелых пострадавших в больницу без вопросов от полиции.
— У тебя есть медик на субботний вечер? — спрашиваю я.
Лицо Коннора опускается, и все следы ледяного ублюдка тают, рот становится безвольным. Наконец, он пошатнулся. Я стараюсь не чувствовать горечи от того, что его драгоценный бойцовский клуб важнее, чем моя жизнь.
Он поворачивается к Лайре и рявкает:
— Опусти оружие.
У Лайры раздуваются ноздри, и она сжимает губы в плотную линию. Без единого протеста она убирает пистолет в карман халата. Ничто в ее взгляде не говорит о том, что она хочет, чтобы я покинула особняк живой.
Когда Коннор поворачивается, чтобы встретиться с моим взглядом, в его глазах светится раскаяние.
— Брианна, о боже, мне так жаль, — слетает с его губ. — Не знаю, что на меня нашло, но ты убежала, и я испугался. Это так ужасно. Почему ты убежала?
Он продолжает эту путаницу слов, попеременно извиняясь и обвиняя меня в том, что я не осталась его выслушать. У меня звенит в ушах, давление в груди нарастает, как в чайнике, и я порываюсь крикнуть ему, чтобы он замолчал.
Все в этом человеке говорит об обмане. Его прикосновения обжигают мою кожу, как раскаленные ножи, а слова присыпают мои раны солью. Я дергаю руками, пытаясь ослабить его хватку, но он слишком силен. Позади нас рука Лайры дергается к пистолету в кармане.
— Мы сделали это ради тебя, — говорит Коннор, его голос срывается.
Я вздрагиваю.
— Что?
— Отец не позволит мне жениться, пока я не смогу содержать жену. Я знаю, как сильно ты хочешь, чтобы мы создали семью.
Моя челюсть сжимается. Больше нет. По крайней мере, не с ним.
— Лайра помогает мне вести дела, — говорит он. — На следующей неделе я буду руководить операциями по отмыванию денег и смогу дать тебе ту жизнь, которую ты хочешь.
Чушь собачья.
Я должна кивнуть, улыбнуться, прошептать какие-то слова одобрения - сказать все, что угодно, дабы он освободил мои запястья, и я могла уйти, но все, что он говорит, не имеет смысла.
Отец Коннора никогда не выказывал нам ни намека на неодобрение. Он в сто раз больше присутствует на работе, чем мой, и даже устраивает семейные ужины. Нет никаких причин, по которым Коннор мог бы захотеть украсть у мистера Дирга, кроме амбиций и жадности.
— Почему ты спишь с ней? — киваю в сторону Лайры.
Он машет головой.
— Это ничего не значило. Просто разовая связь, чтобы заключить сделку.
Мой взгляд скользит к его мачехе, глаза которой сужаются. Эта сумасшедшая сука все еще хочет моей смерти.
В любое другое время я бы сказала, что мне показалось, но отношения уже не спасти. Я никогда не смогу полюбить изменщика, тем более такого жестокого, который использует газлайтинг. Я хочу плюнуть ему в лицо, но Лайра может начинить мое пулями.
Если я сейчас же не уберусь отсюда, никогда не выйду отсюда живой.
— О, хорошо, — облизываю губы, размышляя, хватит ли у Коннора навыков для организации преступления. — Что вы планируете?
— Мы инсценируем убийство на папином дне рождения в пятницу.
Мой желудок опускается.
Убийство?
— Как? — хриплю я.
— Не отвечай, — огрызается Лайра.
Коннор целует меня в нос, его хватка ослабевает.
— Как только он уберется с дороги, я сделаю тебе предложение, и мы будем вместе. Я даже подарю тебе ребенка.
Отстранившись, растягиваю губы в убедительную, как я надеюсь, улыбку.
— Хорошо, — бормочу я. — Мне пора. Оставлю вас двоих дорабатывать планы.
Коннор крепко обнимает меня, и мне требуется вся сила воли, чтобы не напрячься. Я сохраняю нейтральное выражение лица, пока он не открывает входную дверь, впуская порыв свежего воздуха.
Выйдя на дрожащих ногах, я возвращаюсь к своей машине. Моя обида, возмущение и предательство могут подождать. Нужно успеть сбежать до того, как Лайра решит воспользоваться своим оружием.
Глава 2
Через несколько минут я уже мчусь по подъездной дорожке, не отрывая взгляда от зеркала заднего вида. На улице темно, и все, что я могу разглядеть в особняке, — это огни, светящиеся из высоких окон. За любым из них может стоять Лайра со снайперской винтовкой.
Единственное, что удерживает меня от разрыва на части, — это надежда на то, что Коннор не найдет другого медика в такой короткий срок. Черт. Не могу поверить, что он изменил после всех этих разговоров о нашем будущем. А потом угрожал мне и делал вид, что ничего не произошло?
Слезы наворачиваются на глаза, но я их смаргиваю. Не буду плакать из-за него. Только когда окажусь в безопасности и за закрытыми дверями. Назойливая мысль всплывает на передний план моего
