время он был в подполье, участвовал в диверсии на железной дороге, получил ранение, чудом выжил. Он о ней почти никогда не рассказывал.
– О ком? О Стеше? – спросила Аграфена. Её синие глазюки затуманились то ли от выпитого вина, то ли от нахлынувших сантиментов.
– Да. – Стэф кивнул. – Мне кажется, дед не хотел расстраивать бабушку. Он её очень любил. Но пару раз всё же обмолвился, что жизнь ему спасла девушка по имени Стефания. Была она то ли медсестрой, то ли доктором. Дед не вдавался в подробности, а я был слишком мал, чтобы интересоваться такой древней историей.
– И романтического подтекста не уловил, – сказала Аграфена шёпотом.
Стэф мотнул головой.
– Я даже сейчас не уверен, что романтический подтекст был.
– Но ты ведь навёл справки? Не может быть, чтобы не навёл! – Аграфена посмотрела на него с недоверием.
– Справки навёл, но толком ничего не узнал. Точно известно одно – она не местная. Имя довольно редкое. Я пробил его по здешним архивам. А свидетелей, как вы понимаете, уже практически не осталось. Эта Стеша словно из ниоткуда взялась! Из ниоткуда взялась и в никуда исчезла.
– А где они встретились с твоим дедом? – спросила Аграфена задумчиво. – Ну, где она ему жизнь спасла? Он рассказывал?
Стэф задумался, а потом как-то не слишком уверенно ответил:
– На болоте, наверное. Он с товарищами прятался на болоте от немцев.
– Просто на болоте? – в голосе Аграфены послышалось сомнение. – Знаешь, наше болото не располагает к прогулкам. И никогда не располагало. Местные после захода солнца туда вообще не суются.
– Он говорил про какой-то домик. Охотничий домик на болоте. – Стэф замолчал, нахмурился.
– Уж не тот ли это домик, который ты видел? – спросил Арес.
– Где видел? – встрепенулась Аграфена. – Ты был в домике на болоте?
Стэф покачал головой.
– В реальной жизни нет. Только во сне.
– У тебя ещё и сны вещие! – без тени сарказма в голосе восхитилась Аграфена. Аресу даже стало обидно, что все восторги сегодня вечером достаются исключительно Стэфу.
– До недавнего времени ничего похожего за собой не наблюдал. Так что там с домиком? Есть такой?
– Есть. – Аграфена кивнула. – Но далеко отсюда, в глубине болота.
– И ты там была?
– Нет, но мне про него рассказывали.
– Кто?
Аграфена бросила полный сомнения взгляд на Ареса. Он подмигнул ей ободряюще, и она решилась.
– Марёвки. Про домик на болоте мне рассказали марёвки.
Стэф удивлённо присвистнул и с недоверием в голосе переспросил:
– Марёвки? Маленькие твари, которые так и норовят сожрать твой мозг?
– Мой мозг они сожрать не пытались, – сказала Аграфена обиженно. Обижалась она за марёвок или за себя, было непонятно. – Со мной они вели себя очень даже прилично. Мы подружились. Не сейчас, а раньше, когда я была ещё маленькой. Помнишь, я тебе рассказывала? – Она ткнула Ареса локтем в бок.
– Склерозом пока не страдаю. – Он поморщился, посмотрел на Стэфа. – Агафья их реально видела.
Аграфена фыркнула и залепила ему подзатыльник. Увесистый такой. Видать, сказывались гены папеньки-боксёра.
– В детстве я заблудилась на болоте. – На Ареса она принципиально не смотрела, рассказывала только Стэфу. – Ну, не совсем заблудилась, скорее заигралась. И они меня нашли. Их было двое – мальчик и девочка, лет шести-семи. С виду дети как дети, только босые. Но мне тогда, честно говоря, было по барабану, как они одеты. Мы играли, болтали, а потом они вывели меня сюда.
– Сюда – это куда? – уточнил Стэф. – К Змеиной заводи?
– Да.
– А потом? Ты с ними ещё встречалась?
– Нет.
– Но про домик они тебе рассказать успели?
– И про домик, и про рыбу-Марь, и про угарников.
– Что за угарники? – спросил Арес. – Про угарников ты мне не рассказывала.
– Я тебе, Павлуша, больше вообще ничего не расскажу! – огрызнулась Аграфена.
– Ишь, мстительная какая. Мстительная и обидчивая!
– А ты дурак!
– Хорош, ребята, – осадил их Стэф мягко, но таким тоном, что препираться расхотелось. – Феня, расскажи, что за угарники?
– Персонажи местного фольклора. Фольклор у нас богатый, если вы ещё не заметили. – Аграфена приосанилась, как сказитель, готовый поведать благодарным слушателям удивительную сказку.
– Мы заметили, – заверил её Арес. Ему очень не хотелось, чтобы голос звучал заискивающе, но явно не получилось. Уж больно интересно было узнать про угарников. – Кстати, твои марёвки нами чуть не поужинали.
– Тобой-то, по ходу, точно перекусили! – фыркнула Аграфена. – Стэф, он мозгами всегда был слаб или только в последнее время? Марёвки – они такие. Они мозг едят не буквально, а фигурально…
– Совсем как ты… – огрызнулся Арес.
Стэф отмахнулся от него и спросил у Аграфены:
– Фигурально – это как?
– Фигурально – это значит, что марёвки высасывают из человека воспоминания, эмоции и, наверное, саму душу.
– Ты видела, какие зубищи у этих славных детишек?! – снова не удержался Арес.
– Не видела! Я вообще ничего из того, что ты про них рассказывал, не видела! Нормальные они со мной были! Слышишь ты?
Стэф кинул на Ареса предупреждающий взгляд и задал новый вопрос:
– А как высасывают?
– Ну, как-то! Языки у них очень длинные. Присасываются они этими языками либо к грудной клетке, вот сюда! – Аграфена ткнула себя пальцем в тощую грудь. – Либо сзади к шее.
– А ты откуда знаешь?
– А мне дед Феликс рассказывал. Только я тогда думала, что это просто страшные сказки. Я марёвок из его рассказов со своими болотными друзьями вообще долгое время не соотносила.
– У деда был рубец на груди, – сказал Стэф задумчиво. – Круглый след в области грудины, словно от ожога. Он не любил про него рассказывать. Предпочитал говорить про пулевое ранение и Стешу.
– Хочешь сказать, они его тоже того? – спросил Арес.
– Чего того? – возмутилась Аграфена, словно дед Стэфа был и её дедом. – Если бы его того, то он бы с болота не вышел. А если и вышел, то полным идиотом. Мне так дед Феликс рассказывал. Он одного такого видел.
– Какого такого? Высосанного марёвкой? – спросил Арес.
– Да. Это был партизан… – Аграфена замолчала, а потом вскочила на ноги. – Стэф, это был один из тех мужиков, с которыми твой дед подорвал железную дорогу! Дед Феликс так и сказал тогда: партизан было трое, скрылись они на болоте. Одного, совсем молодого, ранили, и его спасла какая-то… Стеша.
Она замолчала, уставилась на них с изумлением.
– Тебя, похоже, тоже марёвки куснули, – сказал Арес сочувственно. – Ты забыла это все, что ли?
– А зачем мне было это помнить? – Аграфена передёрнула плечами. – Где я, а где партизаны, Павлик? Вот начала вам рассказывать и вспомнила.
– И что с высосанным партизаном? – спросил Стэф. – Что с ним
