труднее: холод сковывал челюсти не хуже анестезии. — Для друзей — Безумный Макс. Но что-то мне подсказывает, что с вами мы не подружимся.
— Ваша интуиция делает вам честь.
Лорд Феникс чопорно склонил лысую голову. И как ему не холодно?..
— Тогда может быть, просто разойдёмся? Вы к себе, я — к себе… Чего нам делить?
— Вы правы. Как только передадите нам силу, которую завещала вам леди Шторм, делить будет действительно нечего.
— Да нет у меня никакой силы! Я отказался от места главы клана, и просто ушел.
Холод одолевал всё сильнее. Я очень хотел предложить перенести дискуссию в более комфортные условия. Например, в баню. Но боялся, что тогда индюку захочется этого, как его… Акта. И терпел.
Лорд Феникс упрямо сжал и без того тонкие губы.
— Я подозревал, что договориться не удасться, — скорбно кивнул он. — Клан Шторм всегда славился своим упрямством. Впрочем, на вашем месте я поступил бы точно также: умереть во цвете лет, только что обретя неизмеримые могущество и власть… Я вас понимаю.
— Ничего вы не понимаете!..
Но он меня больше не слушал.
— Стража! — негромко, но очень властно скомандовал лорд Феникс. Внезапно из его внешности пропали индюшачьи черты, на меня смотрел безжалостный и очень голодный стервятник.
На призыв откликнулось несколько снежных смерчей. Появившись из-за зубцов башни, они спикировали на камни и поднялись…
Ну да. Это были аналоги бабулиных «мальчиков». Эдакие ледяные скульптуры — прекрасные в своей холодной наготе, и равнодушные, как… куски льда.
Не успел я пикнуть, как они схватили меня за руки и ноги и потащили к краю.
Дыхание перехватило. В глазах помутилось, кишки завязались узлом.
Я попытался брыкаться — бесполезно.
Почувствовал себя мухой: им довольно редко удаётся вырваться из сетей пауков…
Ничего, ещё не всё потеряно, — билось в голове. — До этих острых пиков довольно далеко, наверняка я успею открыть портал… Ведь успею же?..
Когда меня вознесли над низкими, мне по-пояс зубцами, я перестал дышать.
Вот сейчас…
Непродолжительный, но захватывающий полёт ко дну ущелья, краткая вспышка боли и…
Полёт начался.
А вот хватка на моих конечностях не ослабла. Ни чуточки.
Ледяные великаны спрыгнули вместе со мной, и если их хозяин не рассчитывает таким образом добыть побольше ледяной крошки для «Маргариты», то тут кроется что-то другое.
Не знаю, от страха или от холода, но я не мог кричать. И что самое обидное, даже не потерял сознания. Весь этот кошмарный, леденящий кровь прыжок запечатлелся в моей памяти с устрашающей ясностью.
До конца жизни мне теперь не уснуть на трезвую голову…
Приземление было таким, как я и рассчитывал — хоть в этом повезло…
В смысле, оно было жестким и не оставляющим никакой надежды на свободу — ледяные великаны ни на миг не ослабили хватки.
Так и потащили меня, как куль с мукой, куда-то вниз, под фундамент башни…
А вот в ЭТОМ подземелье всё было так, как я себе и представлял. Вплоть до пентаграммы.
В центре пылал холодный огонь. Я что хочу сказать: если бы он был горячим, здесь было бы хоть чуточку теплее. А так — дыхание оседало хрупкими льдинками ещё до того, как выходило изо рта…
Курильницы курились, источая вонючий дым, знаки, начертанные прямо на каменных плитах пола, начинали неприлично извиваться, стоило сфокусировать на них взгляд, а пространство зала заполняли фигуры в чёрных, с золотыми масками, балахонах.
Ниспадающий складками шелк таинственно колыхался, на масках играли отблески пламени…
В кино так изображают тайные общества, общей отличительной чертой которых является любовь к острым изогнутым ножам и девственницам в тонких прозрачных одеяниях, прикованных к алтарю.
А, понял. В качестве девственницы выступаю я. Ха-ха. Сильно просчитались, господа маги. Из меня такая же девственница, как сотовый телефон из мыла.
Бросив на камень, в центре которого горел огонь, мои ноги и руки притянули к металлическим кольцам и накрепко привязали.
На ледяных лицах не дрогнул ни один мускул.
Я осторожно подёргался.
Ситуация…
Фигуры в чёрном затянули низкое печальное песнопение. Я поморщился: слова, хотя и незнакомые, ввинчивались в уши, как целеустремлённые свёрла.
Среди фигур появилась ещё одна. По низкому росту и общей округлости форм я опознал лорда Феникса.
В одной руке лорд сжимал неприятного вида серп, в другой — внушительный молот.
Рабочий и Колхозница, копать его хоронить…
Феникс встал рядом, помахивая над моей грудной клеткой орудиями труда. Мне это не понравилось, и я задёргался с удвоенной энергией.
Тогда лезвие серпа опустилось и замерло ТОЧНО над впадиной диафрагмы. Пришлось перестать дёргаться: я отчётливо ощущал на коже его остриё…
— Все ли собрались, о Братья в Искусстве? — глухо, так как на нём тоже была маска, вопросил Феникс.
Его маска изображала птицу. Немного забавную, из-за круглых выпученных глаз и смешного хохолка надо лбом.
Остальные маски принадлежали медведям и ящерицам — примерно в равных пропорциях.
Все их отличали какие-нибудь забавные детали: у ящериц был слишком надменный вид, медведь словно собирался пукнуть… Видать, у ваятеля было то ещё чувство юмора.
Но мне было не до смеха.
Впрочем остальные, судя по поведению, тоже не находили ничего смешного в том, что дюжина взрослых людей собралась в подземелье, напялив глупые балахоны и дурацкие маски.
— Все на месте, Мастер, — ответила маска ящерицы на вопрос Феникса.
— Должным ли образом наполнены Чаши? — задал тот следующий вопрос.
— Должным, о Мастер, — ответил другой, в маске медведя. — Я сам за этим проследил.
— Тщательно ли заострены Мечи? — допытывался лорд, всё глубже вонзая остриё серпа мне в кожу.
— Свет разделяется пополам, попадая на их лезвие, о Мастер, — ответила смешная, похожая на игуану, ящерица.
Очередной тычок серпа…
— Начищены ли Жезлы? — дотошно спрашивал Феникс.
По рядам масок пронёсся дружный усталый вздох. Зуб даю: под прикрытием масок собравшиеся закатывали глаза.
— Жезлы в полном порядке, о Мастер, — подала голос птица с длинным, как у ибиса, клювом.
— Тогда призываю вас, о Братья, достать Монеты, и возложить их на алтарь ошую и одёсную от Жертвы.
Послышался дружный шорох — как если бы толпа людей принялась неохотно копаться в глубоких карманах…
Затем раздался дробный металлический звон — вокруг меня дождём падали кругляши из золота.
— Когда монеты должным образом окропятся кровью Жертвы, — торжественно сообщил Феникс. — Они сплавятся в единый и нерушимый союз наших Кланов. И да взойдёт над Башней счастливая звезда Полынь…
Откуда-то слева донеслось красноречивое покашливание.
Феникс поперхнулся.
— Да, Брат Урса. Ты с чем-то не согласен?
— Э… Хотелось бы поподробнее, о Мастер. Над ЧЬЕЙ Башней взойдёт счастливая звезда?
Судя по паузе, теперь лорд Феникс закатывал глаза…
— Это символическая башня, о Брат мой. Она будет символизировать ВСЕ Башни Искусств на Лимбе.
— Да, но чья КОНКРЕТНО это будет башня?
— Если тебе так интересно, то моя. Точнее, ордена Феникса.
По рядам масок промчался неровный вздох.
— Мы это уже обсуждали, БРАТЬЯ, — с нажимом — серпа на мою грудную клетку — продолжил лорд Феникс. — Церемония проходит в нашей клановой Цитадели, а значит, Сила клана Шторм СНАЧАЛА должна перейти в наш Горн Стихий. А оттуда уже…
— Да, но где гарантия? — гнусаво вопросила ящерица с лицом типичного тритона. — Не воспользуешься ли ты, о Мастер, этой возможностью, чтобы оставить Силу себе, тем самым превзойдя в могуществе всех остальных?
Судя по нетерпению, с которым Феникс навалился на серп, именно такой вариант событий устроил бы его больше всего.
— Может быть, сначала завершим Церемонию передачи, а потом обсудим доли участников? — раздраженно спросил он. — Жертва должна быть принесена Горну до полуночи, вы это прекрасно знаете. Затем Сила начнёт убывать, и если мы продолжим спорить, от могущества Шторма не останется и жалкого смерча.
— Ты прав, о Мастер, — кивнул Ибис. — Давайте завершим церемонию.
— Нет, подождите, — возмутился Урса. — Что-то до меня плохо доходит…
— А вот ЭТО совсем не удивительно, — буркнул кто-то в задних рядах. По балахонам прошелестел смех.
— Если мы завершим церемонию, кто помешает Фениксу оставить
