горящему дому учителя, но стена тел каждый раз отшвыривала его назад. Неожиданно чьи-то сильные руки перехватили падающего на брусчатку ученика.
— Не надо, мальчик, нельзя туда. Они и тебя кинут в огонь. Учителю уже никто не сможет помочь.
— Джузеппе, за что?!
— Ты разве ничего не знаешь?
— Вчера учитель отправил меня в Рим, посмотреть вечный город. Я не смог уйти далеко: мне не понравилось, как он прощался со мной.
— Значит, он знал…
— Жги колдуна! Поджаривай дьявола! — проревел рядом знакомый голос. Сандрелли, чёрный от сажи, в прожжённом плаще, выхватывал у людей плачущие смолой факелы и швырял их через головы в бушующие пламенем окна горящего дома.
— Проклятый колдун, — рычал он, топорща опалённые кошачьи усы.
— Как же мы теперь… без тебя? — Вдруг слёзы прорезали светлые полоски на полных щеках. Закрыв лицо плащом, Сандрелли исчез в тёмном переулке.
— Уйдём отсюда, — Джузеппе увлёк юношу прочь от беснующейся толпы. — Когда неделю назад я пришёл к герцогу и передал ему слова Учителя, герцог, не глядя, купил мою картину и взял меня придворным живописцем. Он сказал, что Мастер отказывается только от настоящих шедевров.
— За что они его?
— Сегодня утром все картины Мастера исчезли!
— Куда?
— Не знаю. Висят в рамах чистые холсты, без единого мазка, если не считать подписей тех, кто их присвоил. Епископ в ярости! Жаль Мастера, такая ужасная смерть.
— Нет, я не верю! Он не умер! Он улетел в свою прекрасную страну.
— Бедный мальчик, ты болен от горя. Пойдём ко мне.
Сноп огня взметнулся в небо. Грохот рухнувшего дома слился с торжествующим рёвом толпы.
— Эти безумцы радуются. Они думают, что смогли убить Мастера, что уничтожить идею, мысль, красоту так же легко, как задуть свечу. Но мы-то живы, мальчик! Мы живы, и у нас есть кисти и краски. И нас уже двое. Прости, я не знаю, как твоё имя?
— Зови меня Леонардо.
Проблема веса
Рыцарь с трудом сполз с седла. Дальше придётся идти пешком — склон становится слишком крут для коня-тяжеловеса и к тому же густо зарос каким-то колючим кустарником. Логово дракона где-то там, наверху. Вот и бурный ручей, который приведёт рыцаря прямо к пещере с сокровищами. Мальчишка-оруженосец, наслушавшись в последней на их пути таверне рассказов об огромном огнедышащем драконе, который сторожит сокровища, о десятках рыцарей, отправившихся на гору, но так и не вернувшихся назад, в последнюю минуту струсил и наотрез отказался сопровождать Питера дальше. Виновато отводя глаза, он трясущимися руками помог нацепить тяжеленные доспехи, крепко затянул кожаные завязки панциря, прикрепил к седлу копьё, шлем, щит, меч и небольшой бурдюк с вином. Из-за этого трусливого негодяя последний час плавился Питер внутри раскалившегося на летнем солнце железного панциря, потому что без помощи оруженосца он вряд ли смог бы надеть доспехи перед боем с драконом.
Подойдя к весело журчащему ручью, лязгая поножем о камни, он опустился на одно колено и умылся ледяной водой. Дышать сразу стало легче.
«Интересно, — подумал Питер, — откуда местным крестьянам известно, что этот ручей протекает совсем рядом с пещерой дракона? Никто ведь живым с этой горы так и не вернулся!»
Рыцарь снял с коня своё нехитрое имущество и с помощью старого шерстяного плаща попытался увязать его в тюк. Похлопав напоследок по холке флегматично жующего травку коня, Питер, кряхтя, взвалил тюк на спину и двинулся в гору. Очень мешало длинное двухметровое копьё, цеплялось за ветви кустарника. Из дырявого тюка регулярно что-нибудь выпадало: перчатка, шлем, кинжал. Карабкаться в гору в тяжеленном раскалённом панцире было и так весьма нелегко, поэтому рыцарь не раз проклял трусливого оруженосца.
Казалось, что время остановилось, и он уже неделю карабкается в нескончаемую гору под палящими лучами остановившегося в зените солнца. Было чёткое ощущение, что это не горный ручей шумит на камнях, а хлюпают лужицы пота в его стареньких сапогах. Уронив на землю тюк, рыцарь неожиданно хрипло закашлялся. Его давно пересохшее горло вместо хрустально чистого горного воздуха втянуло порцию отвратительной трупной вони.
«Дошёл!» — понял рыцарь.
Ручей здесь делал резкий изгиб и исчезал за нависающим скальным выступом. Берега были густо усыпаны костями, кусками гниющей плоти, ржавыми остатками доспехов и оружия.
Питера замутило. Он нагнулся к ручью, но увидел, что дно тоже усеяно жуткими останками его предшественников — охотников до чужих сокровищ. Резкий изгиб русла, пороги и железо доспехов не дали воде унести вниз ужасные свидетельства былых сражений. Бурдюк с вином рыцарь оставил притороченным к седлу коня, понадеявшись на хрустальную влагу горного ручья. Но Питер не стал пить отравленную воду. Сдерживая тошноту, он вернулся немного назад, туда, где можно было дышать чистым воздухом, сдерживая отвращение, осторожно вошёл в ручей и лёг на спину. Ледяная вода почти мгновенно охладила раскалённые доспехи и смыла усталость. Дождавшись момента, когда зубы начали выбивать от холода дробь, рыцарь встал, встряхнулся, как собака, — хорошо подогнанные доспехи не гремели, и, стараясь не поскользнуться на мокрых камнях, вышел на берег.
Расстелив на горячих камнях плащ, рыцарь улёгся на него и расслабился. Он решил отдохнуть и набраться сил перед боем. Очень хотелось есть, пить и спать, но как только жгучее солнце высушило одежду и доспехи, встал, ещё раз умылся, стараясь не слизывать капли с губ, надел тяжёлый шлем с узкими прорезями для глаз, толстые кожаные рукавицы, обшитые металлическими пластинками, нацепил на левую руку небольшой продолговатый щит. Хотел прицепить к поясу меч, но подумал, что тот будет греметь о доспехи. Вздохнув, взял в левую руку копьё, в правую — меч и осторожно пошёл вдоль ручья, безуспешно стараясь не наступать на гниющие останки.
Обогнув скальный выступ, Питер раздвинул густые ветви прибрежного кустарника и увидел в десятке метров тёмный зев пещеры. Оказывается, ручей вытекал прямо из неё. Рыцарь не собирался лезть в логово дракона. Он хотел подстеречь, когда чудовище приползёт на водопой, и убить его. Теперь хитрый план рухнул.
«Что ж мне так не везёт-то?! — прошипел сквозь сжатые зубы рыцарь. — Оруженосец — трус, доспехи пришлось тащить самому, еды нет, питья нет, и план боя с драконом теперь новый нужен».
В раздражении рыцарь пнул трухлявое бревно, торчащее из зарослей. Неожиданно «бревно» вздулось дугой и захлестнуло человека тугой петлёй. В пяти метрах от Питера из кустарника поднялась огромная змеиная голова, увенчанная кожистым гребнем. Жёлтые глаза с щелевидными вертикальными зрачками злобно уставились на замершего от неожиданности и ужаса рыцаря. Поднявшаяся над землёй гигантская змея и спелёнутый её хвостом воин
