Сергей Калабухин
ТРИ РАССКАЗА
Сергей Владимирович Калабухин — коломенец. Родился в 1958 году и с детских лет увлекался техникой. Высшее образование получил соответствующее — окончил факультет АСУ МИСИ. Работал на Коломзаводе наладчиком сложных станков, инженером-электроником, инженером-конструктором. Да и сегодня не расстался с родным предприятием: руководит одной из фирм при Коломзаводе.
И всё это удивительным образом сочетается с беллетристикой. Уже в десятилетнем возрасте Сергей начал сочинять фантастические рассказы. Он остаётся верен этому жанру и сейчас, хотя наряду с фантастикой пишет реалистические рассказы и литературно-исторические эссе.
В 2008 году опубликовал книгу «Лабиринт чувств», а в 2011 — сборник эссе «Спорные мысли». Печатался в местной и российской периодике, в журнале «Молодая гвардия» и, разумеется, — в «Коломенском альманахе».
Лауреат Всероссийского фестиваля авторской песни, поэзии и прозы «Господин Ветер» (2012 год).
Свеча на ветру
— Прекрасно, мальчик! Ты становишься настоящим мастером. Вот только… — Старик отошёл от картины ученика, сел в кресло у пульсирующего жаром камина. — Я же много раз говорил тебе: пиши только то, что ты сам видел, хорошо знаешь.
Гибкий безусый юноша осторожно поставил на стол подсвечник, порывисто опустился на одно колено перед стариком.
— Но, учитель, твои рассказы о далёкой стране, где нет богатых и бедных, где все люди свободны и счастливы, где нет войн, голода и болезней, живут во мне. Я вижу цветущие города, смеющиеся лица детей и женщин, плывущих в солнечном небе на летающих кораблях!
— Мальчик, без фантазии нет гения. Тебе всего пятнадцать лет, ты ещё очень юн, но я ясно вижу твоё будущее. Тебя ждёт великая слава. — Старик подбросил полено в пылающий камин. — Пиши пейзажи, натюрморты, стражников у ворот, нищих пилигримов, торговцев. Помни, мы живём в страшном мире. Я бы давно сгорел на костре, если б не жадность и тщеславие епископа. Каждый месяц я дарю ему одно из своих полотен. Но если люди узнают, о чём я тебе рассказываю, если увидят эту твою картину, даже епископ не спасёт нас от костра.
— Эй, колдун, отворяй! — забарабанили в дверь.
Ученик мягко скользнул к окну.
— Сандрелли, придворный живописец!
— Открой. — Старик встал, сорвал с подрамника картину ученика и бросил в камин. Огонь мгновенно слизал с холста счастливые улыбки и смех летящих меж облаков людей.
Громыхая сырыми ботфортами, в мастерскую вошёл закутанный в короткий чёрный плащ высокий полный человек.
— Ты ещё жив, старый колдун? — прорычал вместо приветствия Сандрелли. Сняв широкополую шляпу с поникшими от дождя перьями, он бросил её ученику и, задевая длинной шпагой за подрамники, прошёл к камину и сел в кресло хозяина.
— Вы промокли, сеньор, — склонился перед гостем старик. — Эй, мальчик, вина!
— Некогда мне пить твою кислятину, — раздражённо подёргал кошачьими усами Сандрелли. — Ты сделал то, что мне надо?
— Да, сеньор, с божьей помощью ваш слуга сделал проект нового дворца для герцога.
Ученик развернул на столе эскизы дворца. Маленькие тёмные глазки гостя зажглись, пухлые щёки затряслись. Не сдержав возглас изумления и восторга, Сандрелли вскочил с кресла и склонился над столом. Старик придвинул поближе свечи, чтобы ни одна линия не осталась незамеченной и неоценённой заказчиком.
— Ты не колдун, старик, ты — сам дьявол! — Сандрелли бросил на стол туго набитый монетами мешочек, спрятал эскизы на груди и выбежал под дождь, забыв укрыть свои свисающие до плеч кудри шляпой.
Старик стряхнул с кресла натёкшую с плаща гостя воду и сел у огня. Ученик запер дверь и опустился на пол у ног старика.
— Учитель, я не понимаю, почему ты меняешь свои прекрасные картины на бездарную мазню? — спросил юноша, разбивая кочергой в мерцающую пыль остатки сгоревшего холста.
— Запомни, мальчик, важно не имя художника, стоящее на картине, а сама картина. Пусть епископ берёт мои полотна и подписывает своим именем. Меня это не волнует. Зато его уродливые творения не омрачат ничей взор, не подадут дурной пример. Пусть образцом будут мои картины и проекты, а не мазня епископа или Сандрелли. Слышишь? К нам опять стучит гость, открой.
Ученик ввёл невысокого измождённого мужчину со свёрнутым холстом в руках. С обвисших полей размокшей шляпы на потемневшую от влаги куртку струилась вода.
— Проходи сюда, к огню, обсушись, — предложил старик. — Кто ты? Хочешь обменять свою картину на одну из моих?
Ученик подтолкнул робкого гостя. Оставляя мокрые следы, тот подошёл к камину, положил рулон холста на стол и протянул к огню покрасневшие руки.
— Да, — хрипло каркнул гость. — Я не могу продать свою картину. Мне нечего есть, негде жить. Вчера я продал кисти и краски, чтобы заплатить за кусок хлеба и ночлег.
Старик то отступал назад, то подходил вплотную к холсту, чуть ли не обнюхивая его. Наконец положил руку на плечо гостя.
— Как твоё имя?
— Джузеппе.
— Я не возьму твою картину, Джузеппе.
— Бог отступился от меня, дьяволу я тоже не нужен. Что же мне теперь делать?
Старик взял гостя под руку и ввёл в соседнюю комнату. Ученик зажёг свечи. Блики огня заплясали на развешенных по стенам картинах.
— Смотри, Джузеппе, — сказал старик.
Оставив гостя одного, они вернулись в мастерскую. Старик сел в своё кресло. Отблески огня в камине окрасили алым цветом его изрезанное морщинами лицо, озарили седину длинных густых волос и мохнатых бровей. Ученик молча встал перед дымящимся паром холстом.
— Мальчик, принеси мне глоток вина. Сегодняшний день надо отметить.
— Чем же он хорош, учитель? С утра льёт дождь. К тому же ты сам не раз говорил мне, что вино губит художника.
— Ты прав, ничего не надо. Готовься в дорогу, малыш. Как только прекратятся дожди, ты отправишься в Рим.
Полуночным лунатиком в мастерскую вошёл Джузеппе.
— Мальчик, дай нашему гостю кисти и краски. Теперь он знает, чего не хватает его картине.
Мгновенье поколебавшись, Джузеппе решительно подошёл к своему просохшему холсту и твёрдой рукой нанёс несколько мазков. Мальчик одобрительно кивнул и развернул картину так, чтобы учитель заново оценил работу гостя.
— Иди к герцогу, скажи ему, что старый колдун отказался купить твою 285 картину. Мальчик, возьми мешок Сандрелли, отсыпь Джузеппе половину.
Искры взлетали в чёрное небо, соперничая со звёздами. Пламя ревело, пытаясь десятками языков лизнуть кровавую луну. Но ещё громче ревела беснующаяся толпа.
— Проклятый колдун! Давно пора было его изжарить!
Тонко взвизгивая, мальчик бросался на плотную массу потных орущих фанатиков, пытаясь пробиться к
