разбираюсь в частных самолётах… и всегда думал, что Хонда — это мотоцикл.
— Ничего страшного, месье Усик, — очаровательно пропел мобильник. — Наш самолёт небольшой, длиною всего сорок футов, и здесь он такой один. И чтобы вам было удобнее, я буду ждать вас у трапа с табличкой с вашей фамилией. Меня зовут Брижит. Я бортпроводница нашего судна. До встречи, месье Усик.
Последняя фраза прозвучала так, будто Иван и Брижит росли в одной песочнице.
Хозяин магазина Джим — высокий широкоплечий метис с длинной замысловато заплетенной иссиня-чёрной косичкой — встретил Ивана широкой американской улыбкой. Когда-то он и сам был обручённый с морем бродячий покоритель глубин, пока не познакомился с предприимчивой Анжелой. Так прирождённый аквалангист стал торговцем аквалангами.
— Рад за тебя, мой бледнолицый брат! — с напыщенным пафосом произнёс Джим. — Не всякому выпадет удача подрядиться сезонным инструктором в один из элитарных закрытых дайв-центров Бенгальского залива.
— Спасибо Семено́вичу, — пожал плечами Иван.
— Хвала покровителю ловцов жемчуга Кришне, что настоящие друзья помнят номера мобильников своих друзей, — и Джим театрально вознёс руки к небу. — Три месяца на Андаманах — девяносто дней в раю! Как же я завидую тебе, брат, — и тут же осведомился: — Но разве инструкторам не выдают снаряжение?
— Своя рубаха ближе к телу, — подмигнул Иван. — Всегда мечтал иметь собственный Скубапро.
Когда речь зашла о рассрочке, Джим переменился в лице, но оглянувшись на дверь в подсобку, согласно кивнул и полушёпотом произнёс:
— Ок. Я покрою своими. Не надо, чтобы Энджи узнала…
Какими завистливыми глазами смотрел сейчас на него Джим! Глядя на это, Иван подумал, что вряд ли когда-либо сам женится и осядет на суше. Рождённый в крохотном посёлке под Могилёвом простой белорусский парень Ваня Усик навечно обручился с морем.
Началось это в то жаркое лето, когда его, двенадцатилетнего мальчишку, мать привезла в Гурзуф к дяде Жоре. Бывают в жизни моменты, определяющие судьбу — то лето оказалось именно таковым.
Дядя Жора приходился Ваниной маме двоюродным братом, и, следовательно, двоюродным дядей Ивану. Широкогрудый, сухой и жилистый, с прекрасным здоровьем для своего пенсионного возраста, дядя Жора был настоящим морским волком. Нет, не морским — подводным. Всю жизнь он проработал водолазом-техником. В молодости трудился на заводе подводным сварщиком, после поднимал затонувшие суда, прокладывал трубопроводы, расчищал акватории. Несколько лет провёл в тихоокеанских научно-исследовательских экспедициях.
— Море с тобой всегда честное, — любил повторять дядя Жора, вглядываясь с прищуром в морской горизонт, и от переполнявших эмоций по Ваниной спине бежали мурашки.
В конце лета домой Ваня вернулся другим человеком.
Теперь студёными зимними вечерами он зачитывался историями о славных пиратах капитана Блада, о сокровищах Флинта, о пятнадцатилетнем капитане и о загадочном Наутилусе. Каждый его день начинался с пробежки, а заканчивался отжиманиями, приседаниями и подтягиваниями.
— Моряк — не профессия, — часто вспоминал он слова дяди Жоры. — Моряк — это судьба.
Уже в пятнадцать лет Иван твёрдо решил стать моряком. Он штудировал азы судовождения и парусного спорта, сыпал галсами, румбами, узлами, безошибочно отличал курс галфвинд от бейдевинда, а классическую «восьмёрку» от устричного морского узла, и по окончанию средней школы, собрав в рюкзак нехитрые пожитки и поцеловав на прощание заплаканную мать, отправился поступать в Одесское мореходное училище имени А. И. Маринеско.
В училище Иван и познакомился с Сашкой Семено́вичем, в последствии сыгравшим в его жизни немалую роль. Всегда улыбчивый, с каким-то хитровато-блуждающим выражением глаз, Сашка был старше Ивана на год и в первый же день знакомства, оценивающе оглядев с головы до ног хорошо сложенного белорусского парня, сказал, будто от этого решения зависела дальнейшая Иванова судьба:
— Такие крепыши нам нужны.
Так с лёгкой Сашкиной руки Иван записался в одесский молодёжный клуб любителей подводного плавания. Вначале в выходные, а следом и по будням после занятий — Семено́вич имел талант договариваться с неуступчивым старшиной экипажа-общежития — приятели проводили в клубе. Сборка снаряжения, поведение на воде, специфика погружения, общение жестами и многие другие азы подводного спорта они жадно впитывали кожей. Ивану нравилось буквально всё: красавица-Одесса, учёба в училище, клуб «Нептун», да и сам Семено́вич, с которым за четыре года они стали закадычными друзьями.
«Розовые» очки слетели с Иванова загорелого лица сразу по получению диплома, когда выяснилось, что отыскать работу выпускникам «вышки» в разваливающемся на глазах советском флоте удастся не всем, а что есть на берегу — принеси-подай. Счастливчики из «блатных» морских династий устраивались «под иностранный флаг» или за большие деньги покупали тёплое местечко в пароходных компаниях, Ивану же светило разве что речная баржа или портовый буксир.
И тут снова подсуетился Семено́вич.
— Ванька не дрейфь, — с обычной долей иронии Сашка хлопнул друга по плечу. — Идёшь на педагогические курсы, а после определим тебя педагогом-инструктором к нам в «Нептун». Есть у меня партнёры, оформляем общество с ограничкой. Платим немного, но поверь, мы везучие, живём во времена великих перемен. Раскрутимся, дадим рекламу, закупим современные акваланги, и бизнес наладится. Знаешь, как за бугром называют ныряльщиков? Дайверами! Это у них моднейшее хобби. За то, чтобы выпендриться, толстосумы забашляют огромные бабки. Вот увидишь, скоро и у нас от богатеньких клиентов из комерцов и деловых отбоя не будет. Дай только время, прорвёмся.
И Иван согласился. Так, не став профессиональным моряком, он стал профессиональным дайвером.
За шесть лет жизнь изрядно потрепала Ивана. После рейдерской атаки на Сашкиных партнёров — новых хозяев «Нептуна» — оказавшихся на поверку обычными аферистами, Иван год проработал инструктором в бассейне детской спортивной школы, затем водолазом-спасателем в отряде быстрого реагирования. После расформирования нанялся на английское судно «Marine Gold» к настоящим искателям сокровищ и два года провёл в Адриатике в поисках затонувшего в XV веке венецианского купеческого судна. С тех пор начались странствия Ивана по белому свету, которые к миллениуму забросили его без денег и перспектив в рыбацкий посёлок Ковалам, затерянный среди пальм и песков юго-восточного побережья полуострова Индостан.
И вот неделю назад неожиданный звонок Семено́вича в который раз переменил сложившееся над Иваном расположение звёзд.
«Объявился-таки, морской дьявол», — думал Иван о своём деловитом друге, резво вышагивая по пыльной ченнайской улице.
На метро он доехал до станции Международный аэропорт и по выходу на перрон пошарил глазами в поисках указателя к внутреннему терминалу Камарай. Не найдя доверился интуиции. Времени было вдосталь.
Аэропорт Ченнаи — третий по значимости воздушный порт Индии — походил на улей с гудящими на разных языках разноцветными и разномастными пчёлами, и Ивану стоило большого труда
