усиленно закивала.
А может я сплю?
Попробовала ущипнуть себя за щеку. Ай. Больно.
Медленно, чтобы не потревожить больную голову, я поднялась на ноги. Вскочившая старушка попыталась предложить мне руку, но я отказалась. На негнущихся ногах, под строгим присмотром блондина, приблизилась к окну, отдернула занавеску и… застыла.
Припорошенная снегом незнакомая улица. Вывеска «Конторскiя книги» на доме напротив. Люди в странной одежде. И… запряженные лошадьми экипажи.
Может, я умерла и попала в… Нет, на ад не похоже. На рай, впрочем, тоже. Зависла посередине?
Тихонько отдышавшись, я облизала резко пересохшие губы и вернулась к кушетке. Сидеть было удобнее. Больше шансов не свалиться у всех на виду.
Воспитавший меня дед, ныне покойный Прохор Васильевич Леденцов, прошедший за свою долгую жизнь и огонь, и воду, и медные трубы, любил повторять, что смерть — это всего лишь отсутствие сердцебиения. А значит и бояться ее не стоит.
Я и не боялась. Или думала, что не боялась. Иначе к чему этот зашкаливающий пульс и отдышка?
— Сонечка, дорогая, — Инесса Ивановна подняла руку и погладила меня по плечу. — Ты совсем-совсем ничего не помнишь?
Рассказывать, что мои воспоминания разительно отличаются от тех, на которые она надеялась, я не стала. Вместо этого отрицательно качнула головой.
— Где я?
Старушка всхлипнула, взяла протянутый ей одним из гостей платок и промокнула выступившие на глазах слезы.
Странно. Я ее в первый раз вижу, но почему-то печаль этой женщины вызывала непонятную тяжесть в груди. Хотелось успокоить, утешить. Но как?
— Это твой дом. А я — твоя тетушка, Инесса Ивановна Замировская. В честь вашей с графом помолвки был назначен праздничный обед. Ты отлучилась из столовой. Долго отсутствовала. Его сиятельство отправился тебя искать…
— Помолвки?
А может я попала в параллельную реальность? Прямо из грязной парадной перенеслась в тело своего двойника? Очень похоже на сюжет одной из прочитанных мною книг, где все закончилось свадьбой и детишками. Но чем черт не шутит?
— Вы оказали мне честь, согласившись стать моей женой, Софья Алексевна, — тяжело вздохнув, добавил мой свежеиспеченный «жених».
Не то, чтобы я ему не верила…
Видный. Красивый. Мужественный. И вроде, кажется, при деньгах. Нельзя не признать, что у той, другой Сони, был хороший вкус.
Я открыла рот, чтобы сообщить присутствующим, что мне бы с собой разобраться, а потом уже о помолвке думать, как вдруг распахнулась дверь и в комнату влетел грузный мужчина с пышными бакенбардами, переходящими в не менее пышные усы.
На его черном пальто белели не успевшие растаять снежинки. А в руках был зажат габаритный кожаный саквояж.
— Инесса Ивановна, голубушка, я спешил как мог. Что у вас приключилось? — скинув верхнюю одежду прямо в руки девушки по имени Глаша, он поставил на стол сумку и подошел к кушетке.
Маленькие глазки забегали по гостям, выискивая больного, пока не остановились на мне.
— Сонечка, милая, как вы бледны!
Подскочив с места, моя так называемая тетушка, схватила мужчину за руки.
— Модест Давидыч, предобрейший, спасайте! Вся надежда только на вас, — она снова всхлипнула и перевела на меня тоскливый взгляд. — Сонечка ударилась головой и теперь совсем ничего не помнит.
— Эка напасть! — покачал головой мужчина. Сев рядом со мной, он махнул рукой в сторону присутствующих. — Господа, вы не могли бы оставить нас с Софьей Алексевной наедине. Инесса Ивановна, вам, как ближайшей родственнице, можно остаться.
И минуты не прошло, как комната опустела. Последним выходил граф, который, отвесив нам со старушкой поклон, прикрыл за собой дверь.
Модест Давидович поднялся, распахнул окно и кислорода стало в разы больше. Я, наконец, смогла вздохнуть полной грудью.
— Откройте рот, милочка, — попросил врач и принялся изучать его содержимое.
Следом начал ощупывать шишку на голове. Шею. Оттягивать веки. Спрашивать, где болит. Затем поднялся, подошел к столу, вытащил из саквояжа продолговатую трубку. И только когда он приложил один конец к моей груди, а ко второму прислонился ухом и попросил задержать дыхание, до меня дошло — это что-то вроде стетоскопа.
Закончив, он почесал нос и вздохнул.
— Что последнее вы помните, дитя мое?
Вонючая парадная? Выстрел? Думаю, этого ему знать ни к чему.
Я развела руками.
— Ничего.
— А как вас величать?
— София Леденцова, — произнесла я на автомате и встрепенулась. Имена с двойником у нас может и схожие, но фамилии?
— Вспомнила! — воскликнула все это время сидевшая как мышка «тетушка» и захлопала в ладоши.
Так, кажется я точно в параллельной реальности.
— А Инессу Ивановну помните? Или меня? — я отрицательно качнула головой. — Да, дела… Меня зовут Модест Давидович Клюшнер. Ваш участковый врач. А у вас, милая, то, что мы в медицинских кругах зовем ретроградной амнезией. Потеря памяти по причине удара головой.
Старушка громко охнула и прижала ладони к губам.
— Модест Давидович, а как эту амне́зию лечить? — срывающимся шёпотом уточнила она.
— К моему глубокому сожалению, Инесса Ивановна, только временем, — развел руками врач. Затем поднялся и положил стетоскоп обратно в саквояж. — Мои рекомендации для вас Сонечка — не трудить голову и побольше отдыхать. Гостей не принимать. Первые два дня лежать в темной комнате, не шевелясь. При головных болях — прикладывайте ко лбу холодные компрессы. Вам, Инесса Ивановна, надобно рассказывать обо всем, об чем ваша племянница позабыла. Так памяти легче вернуться. А я откланиваюсь, пролетка на улице ждет. Ежели что, присылайте Тишку — мигом обернусь.
— Да куда ж вы в такой мороз и без согреву? — всплеснула руками старушка, и повернулась к закрытой двери. — Глаша, настойку можжевеловую неси.
— Да будет вам, милейшая, — покраснел врач, но уходить не торопился. Дождался, когда в комнату влетит запыхавшаяся девушка с подносом в руках, схватил стоящую на нем рюмку с прозрачной жидкостью и опрокинул ее в рот. Затем громко ухнул, поморщился и занюхал увесистым кулаком. — Эх, хорошо пошла, родимая! Благодарствую, Инесса Ивановна.
— Глаша, проводи дорогого Модеста Давидыча, — наказала старушка. — И скажи гостям, что мы с Сонечкой премного извиняемся, но сейчас ей надобен полный покой.
— Будет исполнено, барыня.
Как только мы остались в комнате одни, «тетушка» замялась у дверей.
— Тебе бы подремать, Сонечка.
— Я еще не хочу, — я потерла зудящую шишку и положила голову на мягкий подлокотник кушетки. — Но вы могли бы ответить на несколько моих вопросов.
Кивнув, она придвинула к кушетке стул, села напротив, наклонилась и обхватила теплыми ладонями мои руки.
— Спрашивай, милая, — грустно улыбнулась мне Инесса Ивановна. — Все, о чем знаю, расскажу.
А вот теперь самое сложное — как все правильно сформулировать? С чего начать?
— Какое сегодня число? В каком
