долг, а потом сразу отдал. Наверняка они лежат где-то у нее дома в секретном месте. Но родителям об этом не сказал. Коль скоро она осталась жива, сама сообщит, если понадобится.
– Давай тогда переодевайся, иди в душ, и я буду кормить тебя.
– А подарки?
– Это никуда не денется, – легкомысленно заметила Аня. – А голодный мужик – угроза существованию всего человечества.
В честь моего приезда было приготовлено традиционное еврейское блюдо – макароны по-флотски. Даже Кузьма с удовольствием проглотил порцию примерно тех же размеров, что и моя.
– Всё, давай подарочки теперь! – возглас последовал, едва я положил вилку на опустевшую тарелку.
– А чай? – поинтересовался я.
– Потом. Ты что, хочешь, чтобы я умерла от любопытства? Я и так тут вся исстрадалась, пока ты чавкал.
– Ничего я не чавкал, – возмутился я. – К тому же ты сама сказала – сначала поесть.
– Фи, не слушай женщин, когда речь идет о сладких ее сердцу штучках. Я же исключительно из-за воспитания так сказала, а ты сразу поверил.
– С мужиками, особенно голодными, насчет еды тоже лучше не шутить, – заметил я. – Пойдем.
Первыми я достал духи. Надо сразу обезоружить противника, потом всё будет легче. Продавщица уверяла, что популярнее этого аромата уже не произведут. Врала, наверное, с целью продажи недешевого флакончика, но и мне запах понравился.
– Никогда таких не видела, «Флора Даника» какая-то… – задумчиво произнесла Аня, пытаясь открыть запечатанную коробочку. – Ага, наконец-то. Цветочки всякие, пастораль, понимаешь… Открывайся! – и она с усилием вытащила пробку. – Вкусненько пахнет, – протянула она. – Угодил. Дай я тебя поцелую за это! Слушай, ну хватит уже сидеть с таким видом, как на похороны пришел! Мне тоже жалко эту девчонку, честное слово! Но ведь от того, что мы будем плакать, ей легче не станет!
– Да так, подумалось… Просто мы же в одной бригаде работали, и если бы вдвоем были…
– Андрюша, ну перестань себя терзать, а? Это случилось. Тебя там не было. Если человеку хочешь на самом деле помочь, то делать что-то надо, а не ныть. Хорошо? Я с тобой, что бы ни произошло, лады? Давай, что там ты еще привез?
– Это маме твоей… Ну и моей тоже, – сказал я, доставая из того же пакетика два маленьких флакончика «Опиума».
– Панов! Ты… Да как ты смеешь! Гад такой! А мне? Я тоже хочу! – она схватила обе коробочки и прижала к груди.
– Оставь, тебе тоже есть, – на свет появилась третья упаковка от Ива Сен-Лорана. – Я догадывался о твоей жаднючести.
– Ну и ладно, не буду скрываться теперь, – хищно улыбнулась Аня. – Давай еще!
– Держи, – подал я следующую коробочку.
– Ой, часики. – Изделие швейцарского часопрома было немедленно распаковано и застегнуто на запястье. – Симпатичные. «Мовадо». И про эти не слышала. Но почему циферблат чистый? Как узнать точное время?
– С каких пор женские наручные часы начали использовать для определения времени? – удивился я. – Носи в виде украшения. А теперь гвоздь нашей программы… – и я достал упаковку с бельем.
– Какой праздник, – прошептала Аня, раскладывая очередную пару трусиков. – Такое непременно должно закончиться безудержным развратом… Ты готов, Панов? Или предпочитаешь, чтобы я сначала всё это показала на себе?
* * *
Потом, когда мы почти наверстали вынужденную разлуку, я достал остальное из сумки. Магнитики, маленькие шоколадочки, кассету с «Апокалипсисом» в оригинальной озвучке – отечественный перевод меня бесил неимоверно, и кирпич первого издания стивенкинговской «The Shining» в мягкой обложке.
– Про что книжка? – спросила Аня. – Интересная? Дорогая?
– Страшная. За пять франков купил, видишь, переплет помят? Считается браком, подлежит сдаче назад, но в том районе, где мы жили… Короче, я уговорил продавца. Так бы раза в два дороже обошлось. Я еще и кассету с фильмом привез. Ужастик. Будешь переводить мне трудные места, из нас двоих одна ты образованная.
Аня разложила подарки, потом поменяла местами коробочки с духами.
– Панов, ты там банк ограбил? Или за деньги переспал со старухой? Или с мужиком? Говорят, в Европе это сейчас модно. Колись! Я помню, сколько вам меняли. Там бы хватило вот на это, – и она отложила в сторону магнитики с шоколадками. – Ладно, еще книга. А остальное?
– Аня, ты мне веришь? – спросил я.
– Да, – кивнула она. – Как еще можно?
– Поэтому ты не будешь задавать такие вопросы, никому не расскажешь о подарках и мы к этому разговору больше не вернемся.
Ответом мне стал понимающий взгляд. Нет, когда женщина знает, где стоит промолчать – это лучшее приданое.
* * *
Утром я снова поехал в Склиф. Нашел контакты в реанимации, но ответ был ожидаем – состояние крайне тяжелое. Заряд картечи с расстояния метра два кучно улетел в живот. Хорошо хоть не крупной, тогда гарантированно спасать было бы некого. Но и этого хватило. Вчера как раз львиная доля времени ушла на поиски картечин и латание дырок. В итоге пришлось убрать большой кусок сальника, метра три тонкого кишечника и участок поперечной ободочной кишки. Самым хреновым было то, что досталось и поджелудочной железе.
Вот и думай: чем тут помочь. Ну сходил на станцию переливания, сдал кровь для Лены. Толку с того. Проблем это не решит вообще.
Надо искать, кто сейчас лучший в Союзе по панкреонекрозам. И для этого у меня есть хорошая знакомая с говорящей кличкой «Дыба». К ней я и отправился. Один раз она мне помогла, не откажет и сейчас. Тем более для коллеги.
Екатерина Тимофеевна как-то не очень моему визиту обрадовалась. Магнитик, ясное дело, взяла, но как-то небрежно, даже не посмотрев, смахнула его вместе с шоколадкой в ящик стола.
– Признавайся, чего на этот раз от меня хочешь? – без предисловий спросила она. – Ни за что не поверю, что, вчера приехав, ты ночь не спал, жаждал мне сувенирчики вручить.
– Ситуация следующая. Накануне пострадала моя коллега, с седьмой подстанции. Возможно, вы слышали, стреляли во врача.
Дыба покивала, мол, как же, было такое. Потом налила себе из графина воды и спросила:
– И ты конечно же собираешься своей любовнице просить перевод из Склифосовского в хорошее место, да?
– Во-первых, она мне давно не любовница, во-вторых – прошу. И про Склиф я не сказал ничего.
– Ты что думаешь, я на острове живу? У нас селекторное совещание было, говорили об этом. Чем тебе больница не угодила?
– Скорая помощь, Екатерина Тимофеевна, она, извините, и в Африке такая. Сейчас стоит вопрос не только оперативного вмешательства, но и дальнейших шагов. Там намечается панкреонекроз. И я хотел бы для нашей коллеги лучших специалистов.
– Иди, погуляй, – немного подумав, сказала Катя. – Я сейчас позвоню кое-кому, узнаю.
Я развернулся, пошел в приемную и сел на стул. Какой смысл далеко ходить?
