Обычно клиент тут же выкладывал наболевшее, но Мивануи, кажется, не торопилась. Она по-детски сидела на стуле и с любопытством оглядывала комнату. Посмотреть было особо не на что – обшарпанный «честерфилдовский» диван, монофонический проигрыватель и матросский сундук XIX века. Верхняя половина двери в приемную – матовая, травленого стекла, на которое трафаретом нанесено «Сыскная контора Найт и Несда-ватсон» и – пониже и помельче – «Луи Найт». Когда я несколько лет назад начал практику, название представлялось лихой задумкой, но теперь я вздрагивал всякий раз, когда видел его. На столе громоздился довоенный вентилятор с бакелитовыми переключателями; настольная лампа 50-х годов; современный телефон с автоответчиком… Люди считали, что меблировка нарочита и иронична, хотя на самом деле помещение я взял в аренду у библиотеки, мебель и миссис Ллантрисант достались мне в придачу. Наружный замок на двери туалета остался от тех времен, когда там хранили разные щепетильные предметы, вроде книжек по анатомии и «Цветного атласа глазной хирургии». В дешевых стоячих рамках на столе – две фотографии. Черно-белый снимок моих отца и матери на продутой ветрами набережной в Лландудно 1950-х годов. Мой отец, румяный, набриолиненный, клонится навстречу ветру – прикрывает собой молодую жену, а моя мать, вечная невеста, улыбается и не ведает, что умрет через год. Другая картинка – размазанный «кода-колор» Марти, моего школьного друга, которого отправили в метель бежать кросс, и он больше не вернулся. Кроме них, в комнате имелась всего одна фотография, на стене рядом с дверью – портрет моего многоюродного прапрадедушки, Ноэля Бартоломью, чудака и романтика викторианской эпохи; шальной ген предрасположенности к безмозглому рыцарству я унаследовал от него. По флангам от прапрадедушки Ноэля, глядя друг в друга, висели две карты, одна – Аберистуита и его окрестностей, другая – острова Борнео.
– Я раньше у частного сыщика никогда не была.
– Не ждите ничего особенного.
– А что в сундуке?
– Лоции Южно-Китайского моря, бирманский культовый головной убор и высушенная голова.
У нее перехватило дыхание.
– Правда?
– Правда.
– Это остров Калди?[3]– спросила она, указывая на карту Борнео.
– Нет, это Борнео.
Она умолкла, прикусила губу и сказала:
– Вам, наверное, интересно знать, зачем я здесь?
– Есть немного.
– Говорят, вы лучший частный сыщик в городе.
– А про других вам рассказывали?
– А что с ними?
– Их нет.
Она улыбнулась:
– Так вы тем более лучший. В любом случае я хочу вас нанять.
– У вас для меня работа или вы просто хотите со мной прогуляться?
– Я хочу, чтобы вы отыскали пропавшего человека. Я глубокомысленно кивнул:
– Я его знаю?
– Это Эванс-Башмак.
Я ничего не ответил, только поднял брови. Очень высоко. Я мог бы еще и присвистнуть, но решил ограничиться бровями.
– Эванс-Башмак?
Мивануи поглядела на меня и неловко поерзала.
– Он ваш друг?
– Он мой кузен.
– И он пропал?
– Около недели назад.
– Вы уверены, что хотите его найти?
Она вздохнула:
– Да, я знаю, он – остолоп, но его матери так не кажется.
– В этом главное достоинство матерей. – Я откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. – В полиции вы уже были?
– Да.
– Что там сказали?
– Сказали, что для них это лучшая новость недели.
Я расхохотался, но оборвал себя, поскольку заметил ее испепеляющий взгляд.
– Это не смешно!
– Да, простите. Наверное, не смешно.
– Вы поможете мне?
Что мне было сказать? Что ей лучше обратиться в полицию, у которой и ресурсы, и связи? Или что для поиска пропавших нужно адово терпение, ибо они частенько не желают находиться? Что Эванс-Башмак почти наверняка уже мертв? Вместо этого я сказал:
– Мне не нравится Эванс-Башмак.
– Я не прошу вас его полюбить – просто найдите его.
– И мне не нравятся люди, с которыми он водится. Если я стану совать нос в их дела, то и сам окажусь в списках пропавших.
– Я вижу, вы испугались.
– Нет, не испугался!
– А мне кажется – да.
– А я говорю – нет.
Она пожала плечами. Некоторое время мы сверлили друг друга глазами.
– Признаю, искать Эванса-Башмака – не самый здоровый способ зарабатывать на жизнь, – произнес я, отворачиваясь, не в силах выдержать ее взгляд.
– Не спорю. – По ее тону было понятно, что я полный неудачник.
– В смысле – извините и все такое.
– Не утруждайтесь, я знаю настоящую причину. – Она встала и пошла к двери.
– И что это должно означать?
Она взялась за шляпу.
– Вы не хотите, чтобы девушка, вроде меня, была вашей клиенткой. – Я открыл рот, чтобы возразить, но она продолжила: – Да ладно, не нужно объяснений, – сказала она просто. – Я привыкла.
Я метнулся к двери:
– О чем вы говорите?
Она блеснула презрительным взглядом:
– Девушка из «Мулена»!
– Девушка из «Мулена»?
– Да, ведь дело в этом? Вы нас презираете.
– Нет, не презираю!
– Вы не хотите, чтобы я была рядом с вами, когда вы играете в гольф с Великим Магом.
– Эй, постойте! – воскликнул я. – Вы что, думаете, я играю в гольф с Друидами?
Она приостановилась у карты Борнео и произнесла так, словно до этого мы говорили о погоде:
– А что означают эти маленькие красные точки?
– Извините, что? – переспросил я, все еще на взводе.
– Красные точки на карте?
– Это маршрут экспедиции моего многоюродного прапрадедушки Ноэля.
– Чем он занимался?
– Искал англичанку, которая, по слухам, потерялась на острове.
– Он по ней сох?
– Нет, он никогда ее не видел – лишь прочел в газетах об этом деле и увлекся.
Она провела пальцем по маршруту – вверх по реке Раджанг, через стремнины Бунгана, – покрыв за две секунды расстояние, которое Ноэль преодолевал полгода.
– А где это место?
– Недалеко от Австралии.
