истекло. Да, она собиралась приехать на пикник, но у него были другие планы на свою Марианну.
Да, свою.
Дариус не мог сдержать биения своего сердца. Он хотел Марианну, и только ее, потому что находил ее идеальной, предназначенной для него таким образом, что не мог думать ни о ком, кроме нее. Она постоянно снилась ему. Мечтал о том, чтобы сделать ее своей, заявить на нее права, заняться с ней любовью, представить свое тело на ее теле, оказаться внутри нее. Его сны о Марианне всегда были эротичными и очень яркими. Эти, и подобные мысли о Марианне Джордж не давали ему покоя.
Он вернулся в Сомерсет всего шесть месяцев назад, после многолетнего отсутствия. Дариус думал, что за это время он сможет забыть о своем увлечении Марианной Джордж, но это оказалось ложью в ту же секунду, когда он снова увидел ее.
Ожидание ее было непростой задачей, пока она росла. И все те годы, что он восхищался ею, она всегда была в его мыслях, безжалостно искушая его. Теперь она выросла самой красивой женщиной, не привязанной ни к одному мужчине и готовой к тому, чтобы ее вкусили. Он считал ее шелковистые темные волосы, голубые глаза и пышную фигуру великолепными, но были и другие причины для притяжения.
Она не бросалась ему на шею, как пытались сделать многие другие юные леди. Марианна Джордж была сложной молодой женщиной, и Дариус был уверен, что понимает причину. В ней было нечто большее, чем юная красота, гораздо большее.
В ней горел огонь, ожидающий, когда его разожгут. Это он мог сказать наверняка. Он также подозревал, что подчинение ему, его доминированию привлекло бы ее. Он заметил, что мог заставить ее обратить на него внимание, когда пристально взирал на нее, и что она определенно ждала его взгляда. Взгляды, которыми она отвечала, гипнотизировали его. Ее глаза тлели, как угольки, ожидающие порыва воздуха, чтобы раздуть их в пламя.
Дариус был уверен. Конечно, доминирование было бы даровано с любовью. Если Марианна жаждала этого, то он должен был быть тем, кто даст ей это. Он предложил бы ей то, чего она желала.
***
Щеки Марианны вспыхнули. Она могла только представить себе насыщенный цвет своего румянца. Сидя напротив него, она чувствовала пристальный взгляд мистера Рурка, потому что у нее покалывало шею. Здесь нет ничего нового. Эта игра, в которую они играли, продолжалась уже несколько недель, и ее нужно было прекратить. Сегодня.
Она отважилась бросить на него взгляд. Его черные глаза сверкнули, глядя на нее. Он улыбнулся, как будто ожидал, что она посмотрит на него. Она хваталась за все, что могла сказать, и выдавила из себя очень немногое, кроме:
— Чудесный день. Вам повезло с хорошей погодой для своего приема, мистер Рурк.
— Да… прекрасная погода, — ответил он, блуждая по ней взглядом.
У нее сложилось впечатление, что он имел в виду непогоду, и она почувствовала себя в высшей степени глупо. Ей лучше было бы просто держать рот на замке, пока из него не вылетела еще одна полоумная чушь.
— Я так счастлива, что Вы здесь, мисс Марианна. Надеюсь, что сегодняшний визит — лишь первый из многих.
Она покачала головой.
— О, я не…
— Я говорю, что пришло время собирать ягоды! Они самые сладкие, когда солнце высоко, — поделилась своим мнением с группой мисс Байрони Эверли.
Марианна сочла вмешательство своей дорогой подруги особенно своевременным.
— Байрони! Это вечеринка мистера Рурка, и он должен говорить, — увещевала ее мать.
— Не беспокойтесь, леди Ротвейл, — сказал он, поднимаясь с травы. — Я ни в малейшей степени не обижен и осмелюсь предположить, что предложение мисс Байрони очень дельное.
Его голос стал звучнее, а слова медленнее. — Мне бы не хотелось, чтобы мы упустили всю сладость клубники. А потом он посмотрел прямо на губы Марианны.
О, Боже! Марианна с трудом сглотнула, подумав, что у нее серьезные неприятности.
— Было бы трагедией отказаться от сладкого. — Он протянул к ней свою руку. — Позволите?
Она не могла отказать ему. Мистер Рурк был хозяином, и было бы невежливо не прислушаться к его желанию сопровождать ее. Марианна протянула руку и почувствовала, как ее сжали в теплом пожатии. Может быть, даже больше, чем теплом. Его кожа была горячей — обжигающе горячей. Он без особых усилий заставил ее встать на уровень своего подбородка.
Будь она проклята, если снова не посмотрит в его насыщенные карие глаза. Что, черт возьми, с ней было не так? Она не хотела его внимания! Дариус Рурк сильно напугал ее. У него был способ заставить ее забыть, почему она не могла принять его. Она полагала, что приближается время, когда ей придется сказать ему об этом. Но прямо сейчас она спокойно приняла корзину, которую он протянул ей, и наблюдала, как он взял одну для себя, и не успела она опомниться, как его повели вместе с остальными по тропинке к поляне, держа ее под руку.
Идиотка!
***
ДАРИУС чувствовал, что мог бы оказаться на небесах или, возможно, так близко, как только мог. На данный момент Марианна была в его полном распоряжении. Медленно он отвел ее подальше от остальных туда, где, как он думал, тишина могла бы немного расслабить ее. Дариус не обманывал себя. Он знал, она настороженно относится к нему, и понимал, что если его план сработает, ему придется завоевать ее доверие.
Он находил Марианну завораживающей и мог просто бесконечно наблюдать за ней. Он восхищался изяществом ее рук, наблюдая, как ее пальцы осторожно раздвигают зеленые листья в поисках плода в форме сердца. Она чуть приоткрывала губы всякий раз, когда находила тайник с ягодами, спрятанный под зеленью. Удовольствие наблюдать за тем, как она съела пару ягод, было определенно высшей точкой. У Марианны был красивый рот.
— Ой! Здесь пробилась ежевичная лоза, — сказала она.
Дариус подошел прямо к тому месту, где она вглядывалась в кусты, встав прямо у нее за плечом.
— Они растут так же дико, как сорняки, каждый год прорастая в новых местах, так что я не удивлен. — Несколько локонов выбились из ее прически, а прямо над ухом у нее торчал кусочек листа.
Восхитительно.
Он хотел, чтобы его губы оказались прямо над ее ухом, чтобы он мог высунуть язык и ощутить ее вкус. Какой она была бы на вкус? Ему пришлось заставить себя отвечать связно.
— Однако для ежевики еще рановато. К концу июля они будут наливаться сладким соком. Тогда можешь вернутся, — сказал он ей.
Ее
