причиной ее дурного воспитания, Вивиана оставалась желанной.
В свое имение молодой хозяин приехал через три дня. Стояло позднее утро, по земле стелился туман, но воздух уже был чистым и теплым. Эдмунд ступил на мощеную дорожку и с удовольствием потянулся. Он доехал от ближайшей станции, где его высадил почтовый дилижанс, на своей карете — молодой хозяин все-таки послал в Ламтон-холл известие о своем прибытии, и слуга ждал его.
Ждал его и Ретт. Он стоял на крыльце, напряженно сцепив большие руки в замок, однако при том лицо его было светло. Мужчины обменялись рукопожатиями.
— Ах, Эдмунд приехал! — раздался сверху голос Вивианы. Эдмунд поднял голову и увидел, что она стоит, высунувшись из окна почти по пояс. И эта ее никуда не девшаяся дикость — фамильярное обращение, вольное поведение, распущенные волосы… все это осознанием прокатилось, как горячая вода, от макушки до ног Эдмунда, сначала согревая, затем охлаждая на ветру.
Эдмунд поклонился с улыбкой, хоть и подумал, что Вивиана бы не стала возмущаться, если бы он помахал ей рукой и крикнул что-то не менее вольное, чем то, что только что произнесла она.
Они вновь свиделись с Вивианой только спустя несколько часов, после того, как Эдмунд уладил дела первостепенной важности и, в том числе, засвидетельствовал почтение сестре. Мисс Тауэр спустилась по лестнице, одетая и причесанная. Эдмунд ожидал увидеть ее в черном платье, как вдову, или в чем-то темном, непритязательном, может быть, из старого гардероба Марты, что дало бы понять, сочла ли наконец Вивиана себя все еще замужней. Но она была в легком платье салатового цвета, крайне модном и крайне легкомысленном. Эдмунд почувствовал, как сердце у него забилось — решив игнорировать неудобные вероятности, Вивиана из всех образов поведения выбрала тот, который дал бы ей возможность воображать себя девицей на выданье. И она была чудесно хороша в своем игривом наряде, с тщательно подобранными волосами… И Эдмунд подумал, что изменение в ее вкусах должно что-то значить. Но что? Для него ли она прихорашивалась? Или она уже, быть может, сговорилась обо всем с Кингом или Уолтерсом, в таком случае, ее вид — негласное пояснение, что она уже больше не та, что теперь она обещана другому. Оставив ее ради Лондона, Эдмунд навеки ее потерял?..
— Доброе утро, мисс Тауэр, — нерешительно поприветствовал ее молодой человек, не зная, как и что еще он мог бы сказать.
Увидев его вблизи, Вивиана прижала руку к груди и негромко охнула, будто обожглась или наткнулась на невидимую стену. Щеки ее запылали, девушка сделала шаг назад, внезапно решив бежать, но тотчас же взяла себя в руки и поприветствовала молодого хозяина в самых вежливых выражениях. Неприязни в ее голосе и лице не было, только искреннее дружелюбие да некоторое смущение. И Эдмунд немного повеселел.
— Я очень, очень рада, что Вы приехали. Как Вам понравился Лондон?
Эдмунд открыл было рот и так замер на несколько секунд, не зная, что сказать.
— Там было… весело.
— Вот как. — Вивиана лукаво улыбнулась. — Встречали ли Вы там красивых женщин?
— Да, разумеется. Но почему Вас это волнует?
Конечно, Эдмунд пытался прощупать почву, раздираемый надеждами и разом подозрениями.
Вивиана пожала плечами и, улыбнувшись, пошла в гостиную. Эдмунд молча последовал за ней, и когда девушка обернулась, почувствовав спиной его пристальный взгляд, она подумала, что, должно быть, молодой хозяин ждет от нее ответа.
— Почему это не может меня волновать?.. О, неужели Вы думаете, что если я Вам отказала, то это значит, что я не влюблена? Вовсе нет, я просто не могу выйти за Вас замуж, только и всего.
Эдмунд пошатнулся, изумленный этой простой прямотой и откровенностью. Чего она начиталась, мелькнула в его мозгу мысль, кто и что ей подсунул такое, что молодая девушка так легко признается в подобных вещах?.. Он сам привез ей книгу из Лондона — роман, не слишком свежий и не слишком популярный, просто первый, что попался ему под руку в магазине. Однако, когда, забыв на время о своих тревогах, Эдмунд вручил ей подарок, Вивиана прижала томик к груди, как величайшую драгоценность и прикрыла от удовольствия глаза.
Но Эдмунд даже представить себе не мог, какой литературой в его отсутствие была снабжена Вивиана и на какие шаги оказалась готова — в том числе, и из-за своей дикой природы.
Мистер Тауэр действительно оказался очень болен. Теперь он не выходил из своего кабинета не потому, что предпочитал одиночество ламтонскому обществу, а исключительно по причине недостатка сил. Он даже исхудал — и чудовищно, так что заглянувший в его комнату Эдмунд сперва подумал, что кровать пуста, а больной внезапно обрел силы и покинул комнату. Однако немедленно осмотреть мистера Тауэра Эдмунду запретил Ретт. Старик спал, и молодые люди сошлись на том, что было бы дурно будить его, и без того истерзанного не прекращающимися надолго болями.
Эдмунд спустился в гостиную, где встретил Вивиану. Девушка собирала в стопку книги, которые кто-то принес из библиотеки. Молодые люди заговорили об Уолтерсе. Эдмунд посетовал, что еще не видел его.
— Он в другом крыле, — сказала Вивиана, не поднимая глаз. — я писала, что он не в себе в последнее время. Много пьет, не знаю уж, где только берет алкоголь… думаю, он посылает кого-то из слуг, жаль, не могу отследить, кого. Если бы мистер Тауэр был в порядке… А так у нас просто нет сил и времени. Но когда он трезв, то становится апатичен и соглашается посидеть с больным, пока мы с Реттом можем отдохнуть немного. Ваша сестра приехала, чтобы составить мне компанию, но на данный момент они с Рэндаллом проводят почти все время. Когда он не в себе, она утишает его.
Эдмунд почти не слышал, что говорила девушка, только следя за движениями ее губ. Они, казалось, обрели еще большую перламутровую розовость с того дня, когда на робкие надежды эти губы ответили отказом. Словно это только они были повинны в столь огорчительных словах…
Покуда Эдмунд предавался воспоминаниям, Вивиана говорила о том, что скоро подадут обед, рассказывала, что было в поместье интересного в то время, пока молодой хозяин отсутствовал, но путалась в словах и запиналась, будто на деле считала все это неважным и единственно только хотела отвлечь собеседника от мрачных мыслей. Но вот она вовсе умолкла на полуслове, бросила книги, что держала в руках, и всмотрелась в лицо молодого человека. Эдмунд как раз внезапно почувствовал слабость, голову будто овеяло холодным ветром. Захотелось
