Она заперла дверь, закрылась на цепочку, решила, что от похмелья помогут радикальные средства, и налила себе бокал шампанского. С бутылкой в одной руке и бокалом в другой она вошла в ванную. Запах пенящейся воды мог поспорить с ароматом цветов. Хорошо пахло далеким островом, раскаленным песком, самоучителем языка пиджин. Она попробовала ногой воду в ванне. Пена густая, словно дюжина взбитых страусовых яиц, но вода слишком прохладная. Ну что, Марешаль, ты думал, ванна так и будет дожидаться меня, не остывая? Она вновь наполнила бокал, шампанское было превосходным.
Она вернулась в комнату, чтобы полюбоваться панорамой города. Отсюда Париж выглядел более впечатляющим. Триумфальная арка словно выцвела под сияющим солнцем, а прорезь бульвара Перейры напоминала гигантскую зеленую фосфоресцирующую гусеницу. Как пьяная, шаталась церковь Сакре-Кёр, похожая на торт со взбитыми сливками. Алис представилось огромное кровоточащее сердце, которое так сильно бьется внутри, что трясутся стены.
По окружной дороге, как блестящие скарабеи, ползли автомобили. Цепочка насекомых, накачанных амфетаминами, безостановочно кружащаяся вокруг Парижа сразу в двух направлениях. И муравьишки-прохожие. Где там в этом муравейнике затерялся Жюль? Алис угостила бы его бокалом вина перед шоу. Но эти минуты покоя слишком драгоценны. К тому же Жюль не понимает шуток. Он снимает реальность, потому что ему нечего предложить взамен.
Она выпила за кузена Жюля и за всех муравьев, которые суетились тридцатью четырьмя этажами ниже. Алкоголь возбуждал ее фантазию, она представила себе Париж, населенный одними Диего. Бог клонировал его, и он жил повсюду, работал в каждой больнице, в каждом офисе, садился в метро сразу на всех станциях, сорок пять тысяч раз в день, его видели на всех уличных скамейках, за стеклами кафе, за колоннами Морри. Даже старушки с собачками были Диего. Водители автобусов, портье в гостиницах — самые настоящие Диего. И все туристы, и все кузены Жюли. Диего расплодится столько, что наконец случится передозировка и даст ей силы добраться до южных земель и южных морей. Вместо того чтобы страдать по парню, который слишком много значит для нее.
А пока от нее ждали шоу. Нужно изобразить Бритни для маленького Жильда. Сколько ему уже стукнуло? А время, сколько стукнуло ему? Алис посмотрела на часы. Они были странные, перламутровые, вырезанные из раковины с далекого острова.
Она отошла от окна, от кольцевой дороги со скарабеями, выползшими прямо из разграбленных египетских гробниц и без ведома жителей окружившими город гусеничной лентой, отравленной плутонием. Опаздывать нельзя. Ее ждал сам маршал Денежного Сити.
Одежда упала на ковер с легким шорохом крыльев черной бабочки. Она надела платье с блестками, серебристые туфли. И тут с ней заговорила Бритни Спирс:
— Привет, Алис! Как мило, что ты пришла.
— Естественно, это же моя работа, Бритни.
— А ты красивая.
— Да нет, куда мне до тебя.
— Нет да, ведь мы совсем одинаковые.
Алис хотела возразить, что не совсем. Бритни намного, намного, намного богаче. Но было бы невежливо так разговаривать с Бритни Спирс. Тем более, тем более что Бритни только что прибыла. Ну да, собственной персоной. Просто она влетела в вино, э-э… нет, в окно, но это вполне нормально. Алис всегда думала, что Бритни Спирс — фея.
Она кружилась в небе над Парижем, потом легко влетела в окно, ветер развевал ее золотистые волосы, белые зубы блестели, как перламутровые часы, Алис даже разглядела ее кружевные трусики.
Бритни залетела Алис за спину, и та обернулась. Мокрый мужчина стоял посреди комнаты. А Бритни исчезла.
Мужчина коснулся рукой ее щеки. Рука была мокрая. Алис подумала, что этот мужчина не может быть никем, кроме Диего. Диего из города, населенного Диего. Он подошел к окну и указал на небо. В это бледное небо вернулась Бритни Спирс и то ли плыла, то ли танцевала в нем. Так сразу не разберешь. Она улыбалась, это точно. Но не Алис, улыбка была беспричинной и не предназначалась никому в отдельности. Алис чувствовала, как все ее тело пронизывает пылающая тревога. По жилам вместо крови растекалось пламя. Становится жарко. Разверзлось окно — жерло Великой топки. И Диего-клон хотел, чтобы она в него шагнула. Да он и призывал ее к этому.
— Ступай, Алис, покажи свой номер.
Бритни, словно беспечная девчонка, плыла по эмалевому небу и танцевала, как не танцевала никогда, и пела, словно воздушная сирена.
А у Алис не было сил устоять перед зовом этого Диего.
Камера запечатлела падение вплоть до момента, когда тело разбилось о крышу автомобиля.
— Какой ужас! — охнула какая-то женщина.
— Мама! Это Бритни Спирс! — сказала девочка и расплакалась.
— Да нет, Клотильд. Это кто-то другой.
— Надо вызвать полицию, — сказал пожилой мужчина.
Наезд камеры на них, потом на тело.
— У вас с головой не все в порядке? Вы что, больной — снимать эту бедную девушку?
Мужчина набросился на него с кулаками. Градом посыпались удары.
— Прекрати сейчас же! НЕ ТО РАЗНЕСУ ТВОЮ ЧЕРТОВУ КАМЕРУ, ПОДОНОК!
Подбегал швейцар, за ним служащие в форме «Астор Майо». Кто-то звонил в полицию.
Девочка, которая думала, что узнала свою любимую певицу, посмотрела на телеоператора. Бородатый, одет как рэппер. Он был бледен, но руки у него не дрожали. Молодой человек отвернулся и двинулся к авеню Терн, прижимая камеру к груди. Он ушел, не оглянувшись на погибшую, как родная сестра похожую на Бритни Спирс.
2
Татуировка на спине, захватывающая вашу левую ягодицу, дает большое преимущество: она позволяет не чувствовать себя слишком голой, когда сброшен последний покров. По крайней мере, так переживала ситуацию Ингрид Дизель, раскачивая бедрами на сцене «Калипсо». Трусики-стринги скользнули по ноге, как ласковый полудикий зверек, и вот она повернулась к публике спиной.
Музыка не могла заглушить восхищенный свист и ободряющие крики завсегдатаев, которые наконец-то снова увидели на белой атласной коже гейшу, заросший ирисами пруд и стайку играющих, даже игривых карпов. У новичков поначалу перехватило дыхание, но вскоре их крики уже смешались с воплями поклонников «боя быков».
Сегодня ночью Ингрид и правда чувствовала в себе испанский настрой. Она была тореадором. Но также и пикадором — его лошадью, покрытой попоной, рыжеватым песком арены и, конечно, свирепым быком, готовым выпустить кишки всякому, кто встанет у него на пути.
Она выработала у себя совершенную технику по методу Студии актеров стриптиза. Прежде чем выйти на сцену, надо проникнуться своей ролью. Номер готовят, сочиняя историю, которую предстоит воплотить, когда придет время. Возможности тут неограниченные. Ингрид уже доводилось раздеваться, ощущая себя командой регбистов в полном составе, а также великолепным овальным мячом и ярко-зеленой лужайкой. Она бывала и футбольной командой. Или асом «Тур де Франс», его сверкающим велосипедом и головной группой, наступающей ему на пятки. Она представляла себя альпинистом, гордо ведущим своих товарищей по связке к опасным вершинам. Играла роли всех скалолазов, не забывая гранитные стены, белые горные пики, небо, орлов со стальным взглядом, крюки, веревки и спасательную палатку.
