именно у него радужка цвета апельсиновой корки. Среди молодежи, поклоняющейся покровителю телесной любви, довольно модный цвет.
Греса не любила поклонников Ареска, считала их развратниками и тиранами, поэтому поспешила отвернуться от странного пепельноволосого парня.
— Вам холодно? — услышала девушка приятный мужской голос. Дыхание на миг замерло, а сердце едва не выскочило из груди.
Греса резко развернулась. Он стоял рядом с ней, весь в красном под прозрачным зонтиком. И даже, несмотря на защиту, его пепельные волосы покрывали капельки воды. Уголки тонких алых губ были приподняты в улыбке. Миндалевидные апельсиновые глаза полны насмешки. Лицо… в общем, оно вызвало массу впечатлений и каждая черточка индивидуальна, от курносого носа до острого подбородка. А еще… от него "веяло" опасностью.
Гресе стало страшно, хотелось убежать от незнакомца и спрятаться, чтобы не нашел, но она никак не могла отвести взгляд от его прекрасных апельсиновых глаз. Они завораживали, дурманили разум и приносили смуту в душу.
— Вам холодно? — повторил он, продолжая улыбаться. — Вы вся дрожите.
— Я… не знаю, — глухо ответила девушка и вновь посмотрела на огонь. На ее плечи опустился красный плащ.
— Не могу смотреть, как вы мерзните, давайте я вас провожу. Все разошлись, и на улице становится неспокойно, уже темнеет. Я бы не хотел, чтобы вы попали в беду.
— Нет, спасибо… я дойду сама.
— Умер близкий вам человек?
— Моя бабушка, — не стала больше распространяться Греса и зашлепала промокшими чешками прочь. О плаще, накинутом на плечи, она вспомнила только, когда оказалась под защитой крыши в миг опустевшего и ставшего чужим дома.
То была их первая встреча, и она не стала последней…
Девушка обожала лето, когда разноцветные цветы ее мира распускались и дарили окружающим прекрасные ароматы. Да, она любила летнее время.
Ее дорога пролегала через старинный парк. Даже на деревьях распустились бутоны нежных цветов. Греса не удержалась, сорвала один из цветков и заложила его за ухо. Ее любимые цветы, Мерилин, что означало луна.
Как и раньше она не заметила, каким образом произошло перемещение. Но внезапно "картинка" парка сменилась. Девушка оказалась в серебристой пещере с огромными зеркалами и множеством покрытых коркой льда бассейнов с водой. На земле росла трава и цвели Мерилин.
Он стоял возле серебряного зеркала, спиной к девушке. Как всегда в красном костюме, в алых сапогах со шнуровок до самого колена.
— Мерилин! — позвала школьница, и когда он развернулся, кинулась ему на шею. — Я не могла дождаться конца уроков!
Парень молчал и, прикрыв пушистыми черными ресницами апельсиновые глаза, вдыхал аромат волос любимой. Он ее ждал и готов был ждать еще больше. Она всегда приходила, главное быть терпеливым. Алые губы встретились с карминовыми и молодых закружил водоворот страсти. Белое школьное платье отброшено в сторону, шелковистые волосы девушки рассыпались по траве.
— Мерилин, — прошептала она, обнимая его, — моя луна…
***
После ухода Гресы парень сидел на полу и как кот мурлыча, терся лицом об свои руки, касавшихся тела девушки. На них остался восхитительный аромат ее волос. Именно за этим занятием его застал старший брат, Зенс. Он вошел очень тихо, так как умел только он из всей семьи. Апельсиновые глаза смотрели на младшего с укоризной.
— Ты совсем разума лишился, Дэрк, — произнес мужчина, подходя ближе и садясь на камень недалеко от фигуры брата.
— Я не могу насладиться ею, она как вино и я опьянен ею, — прошептал юноша отстраненно.
— Опьянен, видите ли, он, — недовольно пробурчал Зенс, — Дэрк, тебе нельзя ее любить. Запрет распространяется на всех. Если отец прознает…
— Мне плевать! — воскликнул парень, перебивая старшего брата. Взгляд юноши горел, как у безумного. — Пускай подавится своими законами, пускай убьет меня, но запретить ее любить он не сможет!
— Ты шутишь с огнем, — серьезно говорит старший брат, — я не смогу долго прикрывать тебя. Рано или поздно он узнает и тогда тебе не миновать наказания. Мы можем предаваться страсти, менять женщин как перчатки, но мы не можем их любить. Их век недолог.
— Не это причина, — хмурится.
— Ты прав, не в этом причина. Причина в том, что мы прокляты! Примазаться к свету не получится! Сотни лет разврата и убийств не прошли для тебя даром! Ты целиком во власти темных сил!
— Это в прошлом, сейчас все по-другому! Она… она прекрасна, и я люблю ее! Зенс, я не могу без этой девушки. Она для меня как воздух, а разве можно жить без воздуха?
— Правда? — ехидно искривил Зенс. — А почему же у тебя за спиной не выросли ангельские крылышки? Ты ей не рассказал правду целиком. Рассказал бы всю матушку правду, все как есть. И сказал бы, что ты Дэрк, сын Ареска. Божество, которому поклоняются миллионы людей со всего мира. Тебя считают богом войны! Богом крови!
Дэрк встал и повернулся к брату спиной.
— Она знает, что я сын Ареска! — проговорил тихо.
— Да? А кто ты она знает, и кто мы такие она знает? Почему же ты называешь себя Мерилин, а не Дэрком?
— Это неважно!
— Еще как важно! — Зенс встал и ткнул пальцем в грудь младшего брата. — Если бы все люди этого мира узнали, кто скрывается за маской их любимых богов, натерли бы веревки и повесились на деревьях. Я очень ярко себе представляю гирлянду из повешенных людей.
— Мне не нравиться твой черный юмор, Зенс! Или ты желаешь, чтобы тебя называли покровителем охоты?
— Я такой же, как и ты, пора смириться со своей истинной сущностью. Свет никогда не примет нас, для него мы отребье, проклятые. Я буду прикрывать тебя столько, сколько смогу, но ваши отношения не могут продолжаться вечно. Тебе следует самому порвать бессмысленную гонку за смертью. Ты же понимаешь о чем я? Понимаешь, что убивать тебя никто не будет и какое наказание придумает для тебя отец. Расстанься с ней, если не хочешь, чтобы он заставил тебя…
— Замолчи, я не хочу слушать! — воскликнул юноша, с трудом дыша.
— А придется, братец, мы все его рабы. И пока он на коне, все останется по-старому.
Он развернулся, чтобы выйти.
— Разорви отношения, пока не стало слишком поздно, — бросил брат напоследок.
— Это мне решать.
— Как знаешь.
***
Окрыленная девушка возвращалась домой, казалось, сама земля не способна ее удержать. Хотелось кружиться и кричать на весь мир о своем светлом и прекрасном чувстве. Но серый дом сразу же отрезвил ее унылым обликом. Одиноким дом, пустой дом. Медленно девушка открыла скрипучую дверь и вошла.
— Мама? — изумленно воскликнула Греса, застыв на пороге.
Удивление девушка можно понять. Мать редко объявлялась
