уж точно.
Ближе к вечеру раздался звонок в дверь, и я услышала шаги миссис Анджелини, которая пошла открывать. После того как дверь закрылась, она позвала меня с нижней площадки лестницы.
— Фелисити, спустись-ка сюда. Тебе доставка.
Доставка мне? Я спрыгнула с кровати и побежала вниз по ступенькам. Миссис Анджелини держала в руках букет ярко-желтых цветов. Нарциссы?
— От кого они? — спросила я.
— Не знаю. Но здесь есть открытка.
Я взяла у нее цветы и отнесла на кухонную стойку. Сердце ушло в пятки, когда я прочитала то, что было написано на открытке:
Дорогая рыжая девушка с другого берега залива,
Мы подумали, что это прекрасный способ поблагодарить тебя за то, что ты наша соседка. Это цветок, известный как нарцисс сорта «Подглядывающий Том». Нужно ли говорить что-то еще? Наслаждайся букетом.
Твои любящие соседи, Зиг и Лео.
Ад.
Ад наступил в тот момент, когда через несколько дней я вошла в продуктовый магазин и чуть не врезалась в него.
— Это ты. — Он взял в руки длинный, похожий на фаллос, багет и потряс им. — Напоминает что-то?
Мое лицо запылало.
— Очень смешно.
— Я не видел тебя последние пару дней. Мы тебя напугали?
Это был не парень из душа, а тот, кто поймал меня за подглядыванием. У него присутствовал сильный британский акцент. Мужчина был очень высоким, с темными волосами.
— У меня были дела.
— На улице слишком жарко для тебя, да?
— Послушай, я не собиралась пялиться на то, что я увидела. Этим летом я увлеклась… наблюдением за птицами. Потом в один прекрасный день появились вы двое, и я…
— Эй, эй, эй… — Второй парень появился рядом со своим соседом по дому. — Я прошу прощения за все, что он мог тебе сейчас наговорить. Будь уверена, это все чушь собачья. Он просто дурачился. — У этого парня тоже был сильный британский акцент. — Я не думаю, что мы познакомились должным образом.
— Хотя вы именно так и познакомились… — проворчал его друг.
— Заткнись, Зигмунд.
Итак, засранец — это Зиг или Зигмунд. Тогда тот, кто был голым, должно быть, Лео. Они оба были высокими и симпатичными, но Лео, с его точеными чертами лица, блестящими волосами и поразительными глазами, был на другом уровне — настоящий Адонис, пугающе великолепный.
Зигмунд пожал плечами.
— Конечно, она понимает, что я просто шучу.
— Но ты не знаешь, когда остановиться. Это всегда было твоей проблемой. Разве ты не видишь, как она покраснела? Ты ее смущаешь.
Ух… насколько сильно покраснело мое лицо? Это было унизительно. Я не могла контролировать это. В конце концов, я была рыжеволосой со светлой кожей, усыпанной веснушками. Всякий раз, когда я смущалась, я становилась красной с головы до пят…
Тон Лео смягчился.
— Я прошу прощения за его грубое поведение. — Он протянул руку. — Я — Лео Ковингтон.
Я пожала ее, наслаждаясь теплом его кожи.
— Фелисити Данливи.
Второй парень тоже протянул руку.
— Зигмунд Бенедиктус. Но, пожалуйста, зови меня Зиг.
Бенедиктус?
Член1.
Как точно.
Подходит.
— Приятно познакомиться, — ответила я.
— И с тобой, Веснушка.
Веснушка? Неужели он не мог придумать более оригинальное прозвище? Я стеснялась своих веснушек и обычно была готова убить любого, кто упоминал о них.
— Ты бы не мог не называть меня так?
— Ты предпочитаешь другое прозвище? — спросил Зиг. — Может, подглядывающий Том?
Лео скрипнул зубами.
— Хватит. Серьезно.
— Ладно. Я буду вести себя хорошо. Пойду поищу тапенаду2 для этого хлеба. Он подмигнул. — Скоро вернусь.
Когда он ушел, я почувствовала облегчение.
— Я… действительно прошу прощения за него, — сказал Лео.
— Ну, учитывая, как ты узнал о моем существовании, насмешки вполне оправданы. Мне не следовало шпионить.
— Не думаю, что ты ожидала увидеть меня, в чем мать родила. Это был первый раз в моей жизни. Конечно, я рассчитывал, что поблизости никого нет. Между прочим, у меня нет привычки принимать душ на виду у всех. В Англии у меня никогда не было летнего душа. Так что для меня это в новинку.
Лео был просто великолепен. Его волосы были светло-каштановыми с золотистым отливом. Прекрасное телосложение и полные губы, на которые трудно не смотреть. В его лице я бы не изменила ни одной черты. Его глаза были глубокого синего цвета. Они напомнили мне кусочек морского стекла, из которого я когда-то сделала ожерелье.
Я прочистила горло.
— Что привело вас в Наррагансетт?
— Я решил устроить себе полугодовой отпуск. Мне показалось, что это хорошее место, чтобы потеряться. Вообще-то, мы выбрали это место случайно, просто ткнули в карту. Мы с Зигмундом уже были в нескольких местах. Сначала была Калифорния, потом Нью-Йорк, а теперь Род-Айленд.
— Вы двое… вместе?
Он приподнял бровь.
— Что ты имеешь в виду под словом «вместе»? Мы живем вместе. Но если ты имеешь в виду романтические отношения, то нет. Что именно ты предположила?
— Я подумала, что ты, возможно, гей.
— Если бы я был геем, то выбрал бы гораздо лучшего мужчину, чем мой идиот-кузен. Что, ради всего святого, заставило тебя подумать, что мы геи?
— Не знаю. Два привлекательных мужчины… живут вместе в большом доме…
— Значит, если я живу с другим мужчиной, то я автоматически трахаюсь с ним?
— Ты прав. Это было поспешное предположение.
— Кстати, спасибо за комплимент.
Я только что сказала, что он привлекательный, не так ли? Внезапно почувствовав прилив жара, я посмотрела в сторону продуктового отдела.
— Ну, я, пожалуй, пойду…
— Прежде чем ты уйдешь, я хочу извиниться за цветы, которые он послал тебе вчера вечером. Я настоятельно просил его не делать этого. Не все способны оценить такое чувство юмора.
Я пожала плечами.
— Все в порядке. И они были красивыми. Сначала я смутилась, но потом посмеялась над всем этим. Миссис Анджелини, несомненно, получила удовольствие.
Он вопросительно посмотрел на меня.
— Миссис Анджелини?
Как мне объяснить, кто она такая, не вываливая на незнакомца всю историю своей жизни?
— Я живу с ней, — ответила я коротко.
— А. Соседка. Значит, она, должно быть, твоя любовница-лесбиянка. — Он приподнял бровь, и мне пришлось улыбнуться. — В любом случае, почему ты называешь ее миссис Анджелини? У нее нет имени?
— Ну, ей семьдесят. Это скорее из уважения. Я начала называть ее так много лет назад, и это прижилось. Она всегда просила меня называть ее по имени, но я привыкла называть ее миссис Анджелини.
— Понятно. — Его глаза на мгновение впились в мои. — Твоей соседке семьдесят. А сколько лет тебе, я могу узнать?
— Двадцать четыре. А тебе?
— Двадцать восемь, —
