лицо Т’келла походило на слиток металла, то лицо Вулкана казалось высеченным из вещества крепче камня, неподвластного эрозии, но окрашенного мудростью — лицо заслуженного воина, познавшего битву, но не сломленного ею. И в то же время он явно знал ей цену и никогда не забывал о ней, стремясь стать защитной стеной, о которую разбиваются волны конфликтов.
— Прошу прощения, мой господин, — произнес Т’келл.
— За что? — спросил Вулкан. — За то, что у тебя возникли вполне понятные вопросы? За размышления о нашем будущем и сроках отбытия? Мы всегда были честны друг с другом, даже до того, как стали легионом. Разве стоит что-то менять теперь?
— Нет, — ответил Т’келл.
— Нет, — повторил Вулкан. — Если у тебя есть вопросы, ты должен задать их мне. Если у меня есть ответы, я должен дать их тебе. А если ответов нет, я должен сказать об этом прямо. Ответов пока нет. Я не знаю, когда мы отправимся в путь и куда он приведет. Но я знаю одно: у Императора есть для нас работа. Такая, для которой мы подготовлены. А что касается этого, — он бережно коснулся рукой корпуса, — это славный корабль. Он участвовал в самых славных деяниях Восемнадцатого легиона на Терре. Его история стала легендой. И я верю, что эта легенда еще не закончена. Поэтому я и привез его сюда с Марса, где отдыхал корабль.
— Когда он снова отправится в бой, — сказал Рай’тан, — его легенда станет еще громче, я в этом не сомневаюсь.
Вулкан улыбнулся Т’келлу:
— Ты не получил искомых ответов, но удовлетворят ли тебя те, что я дал?
— Удовлетворят, мой господин, — сказал Т’келл.
— В таком случае не буду больше отвлекать тебя от работы. — Он повернулся к Рай’тану. — Ном, не мог бы ты сейчас пойти со мной?
Рай’тан вслед за примархом покинул кузницу, но его сердца снова трепетали от стыда. Разговор Вулкана с Т’келлом нисколько не успокоил его. Его сомнения оставались такими же сильными, как и прежде. Он допускал вероятность того, что новый легион удерживают от воссоединения со старым. Он не хотел об этом говорить, и меньше всего с Вулканом. Но и избавиться от сомнений тоже не мог.
По северному краю самой высокой пещеры тянулась каменная галерея. Этот участок был не кузницей, а скорее подготовительной площадкой. Вулкан и Рай’тан, остановившись в середине зала, смотрели вниз, на покрытый скалобетоном пол. Там ряд за рядом стояли танки, готовые загрохотать по пандусу, расположенному под галереей и ведущему в космодром на поверхности планеты. Легионеры и техножрецы Механикума осматривали отдельные машины, проверяя вооружение и готовясь к войне в других мирах, до сих пор маячившей в неопределенном будущем.
Лучшие силы Ноктюрнского легиона Вулкана были готовы к выступлению. Они находились в состоянии боеготовности уже некоторое время. Годы тренировок остались позади, и воины, и выкованное ими оружие, транспорт и штурмовая техника ждали своего часа. Незаконченной оставалась последняя важная работа над кораблем в подземных пещерах. Как только она будет завершена, Вулкан наконец поведет своих сынов в бой во имя Императора.
Во время своего отсутствия на Ноктюрне, сражаясь и обучаясь подле Императора, он водил в сражения контингенты, откомандированные из других легионов. Вулкан считал это великой честью и подружился с Железными Руками Ферруса Мануса. Но все это было лишь прологом. Теперь рядом с ним его истинные сыны, закаленные огнями Ноктюрна, и его место во главе этого войска, легионеры которого немедленно выступят по его приказу.
Вот только приказа у примарха пока не было.
— Тебя беспокоит тот факт, что я не назвал магистру кузни Т’келлу точное время нашего вылета с Ноктюрна? — спросил он Рай’тана.
Игниакс немного помолчал, обдумывая ответ.
— Нет, — сказал он. — Это меня не беспокоит.
— Но что-то все же беспокоит?
Рай’тан снова замолчал. Вулкан терпеливо ждал. Космодесантник всегда был осторожен в своих высказываниях и никогда не говорил сгоряча. И для Вулкана это было одним из ценнейших его качеств. Будучи игниаксом, Рай’тан познал мудрость мифов и традиций Ноктюрна. Глубокие вертикальные борозды на его щеках, заслуженные еще до превращения в легионера, свидетельствовали о многолетнем опыте. Он никогда не поступал необдуманно, а присущая ему осмотрительность делала его внимательным слушателем. Вулкан предпочитал поверять ему новые знания, а игниакс, обдумав их, передавал всем остальным. И, что не менее важно, примарх знал, что тот всегда честно высказывает ему свое мнение.
— А ты обеспокоен, мой господин? — спросил Рай’тан.
— О чем ты?
— Тебя не беспокоит то, что не известно время нашего выступления? Ты не думал, почему Император не сказал, где и когда мы объединимся с остальной частью Восемнадцатого?
«Да, — подумал Вулкан. Это беспокоило меня с того самого момента, когда я впервые спросил Его о том, когда придет это время, и Он в ответ держал меня при себе, вдали от моих сынов».
Но примарх не стал говорить все это Рай’тану.
— Да, — сказал он, и для начала этого было достаточно.
— А тебе известно, каким образом ты узнаешь о надлежащем моменте?
— Нет. Но я верю, что узнаю. Это тебя беспокоит?
Вулкану снова пришлось ждать. Рай’тан невидящим взглядом смотрел вниз. Примарх наблюдал за внутренней борьбой игниакса. Было ясно, что он бы предпочел скрыть некоторые из своих мыслей, но его повелитель задал вопрос, и ему необходимо ответить.
Молчание затянулось.
— Не забывай, что мы должны быть честны друг с другом, — негромко напомнил Вулкан.
Рай’тан кивнул:
— Меня тревожит предположение о причине того, что нас до сих пор не призвали для воссоединения с нашими братьями.
Вулкан уловил едва заметное сомнение в словах «с нашими братьями».
— Продолжай, — сказал он.
Рай’тан вздохнул:
— Я подумал, что нам вообще не будет позволено воссоединиться с нашими братьями.
Вулкан усилием воли удержался, чтобы не сжать кулаки, и постарался расслабить пальцы. Рай’тан во многих отношениях угодил в самую точку.
— Продолжай, — повторил он, хотя уже мог догадаться, о чем будет речь Рай’тана.
— Как в настоящий момент обстоят дела у второй половины Восемнадцатого? — спросил игниакс.
— Это мне
