начать новую жизнь.
И эти монстры, кем бы они ни были, пытаются отобрать это у меня?
К. Черту. Это.
Я жажду крови.
Они продолжают перешептываться между собой, пока я не втягиваю в себя как можно больше воздуха и не издаю душераздирающий крик.
Это пугает их всех. Машина сворачивает, когда оба Альфы пытаются схватить меня, но я яростно отбиваюсь, мой локоть соприкасается с носом. Тот, что справа от меня, рычит, его рука с такой силой бьет меня по лицу, что моя голова откидывается назад.
Но я продолжаю бороться, подпитываемый истерикой и отчаянием. Другой обхватывает меня руками за шею, притягивая к себе, и я запрокидываю голову, мой череп соприкасается с его лицом.
— Что, черт возьми, там происходит?! — Альфа впереди кричит. — Контролируйте ее!
В конце концов, они это делают, но не раньше, чем я откушу один из их пальцев.
— Гребаная сука! — Альфа справа от меня воет, прежде чем его кулак касается моей щеки, отбрасывая мою голову назад к сиденью.
Ой.
— Нокс сказал, никаких следов! — Другой кричит.
Кто такой Нокс?
У меня во рту чья-то кровь, кислая и металлическая, и я выплевываю ее на Альфу, который меня ударил. Его лицо искажается от отвращения.
— Она чертовски сумасшедшая, — бормочет он, вытирая кровавую слюну со своего лица. — Чертовски сумасшедшая сука.
Но моя щека пульсирует слишком сильно, чтобы возражать. В сочетании с судорогами в теле я обездвижена до конца поездки.
— Я весь покрыт ее гребаной слизью, — ворчит тот, что держит руки вокруг моей шеи. — И от этих подавляющих средств от нее воняет, как от мокрой собаки.
Я ворчу в ответ, неловко двигая бедрами. По крайней мере, они на подавляющих препаратах, а это значит, что их не одолеет потребность взять меня.
Я, однако, не принимаю подавляющие препараты. Я страдаю от судорог, настолько болезненных, что кусаю щеку, чтобы не заплакать.
Однако я знала, во что ввязываюсь. Моя мать — Омега, поэтому вероятность того, что я представлю себя одной из них, была невероятно высока. Я изучила все, что могла, об этом процессе, и до сих пор все мои исследования были точными.
Меня ждет ад, как только у меня начнется Течка — прямо сейчас это всего лишь разминка.
И, надеюсь, меня не будет рядом с этими Альфами, когда у меня начнется Течка, иначе я буду жалобно умолять завязать их узел во мне.
Но пока мы продолжаем поездку, кровь стекает по моим губам, и у меня такое чувство, что все пойдет не так, как я планировала.
ГЛАВА 2
МИА
К тому времени, как внедорожник останавливается, у меня раскалывается голова и горит щека. Я, спотыкаясь, выбираюсь с заднего сиденья, оба Альфы держат меня за руки, мои ноги волочатся, пока они тащат меня по подъездной дорожке.
— О Боже мой, — ахаю я, осматриваясь по сторонам.
Подъездная дорожка ведет к захватывающему дух дому. Он прост и современен, с большими тонированными окнами и отделкой из темного дерева, окружен идеально ухоженной живой изгородью. Он одноэтажный, но массивный.
Здесь могли бы поместиться десять квартир моей матери.
Какой бы прекрасной ни была архитектура, я продолжаю сопротивляться, пока они тащат меня к входной двери из темного дерева. Прежде чем они успевают постучать, вход распахивается, и меня встречает красивое лицо, от которого у меня перехватывает дыхание.
Этот новый Альфа смотрит на меня с холодным безразличием, его светло-голубые глаза перебегают с моего лица обратно на моих тюремщиков. Его иссиня-черные волосы падают чуть выше ушей, стильные и слегка взъерошенные.
Он невероятно красив, и я заставляю себя закрыть рот, понимая, что он так и остался открытым.
— Это новенькая? — Спрашивает он низким и вкрадчивым тоном. От баса в его голосе у меня мурашки бегут по спине, но апатия в его глазах пугает меня.
— Ага. Миа Далтон, — ворчит Альфа слева от меня.
Новый Альфа пристально смотрит на меня, изучая мое лицо. — Есть причина, по которой у нее синяки?
В его вопросе нет беспокойства, только простое безразличие.
Но другие Альфы неловко переминаются с ноги на ногу. — Она оказала сопротивление, — признается один из них, все еще сжимая мою руку.
— Хм. Я это вижу. — Он такой смехотворно высокий, что мне приходится вытягивать шею, чтобы посмотреть на него. Его линия подбородка точеная, с высокими скулами, которые придают молодости его опасному выражению лица. Его кожа без пор светлая, но не болезненная.
Он выглядит как гребаный ангел.
— Но ты больше не будешь драться, не так ли? — Он понижает голос, когда его глаза впиваются в мои, в них мелькает намек на злобу. — Ты будешь вести себя хорошо, не так ли?
Я ловлю себя на том, что хочу согласиться со всем, что говорит этот человек, прежде чем выйду из ступора.
Как он посмел.
— Мне нужно вернуться в больницу, — выпаливаю я. — У меня еще нет чипа.
Это глупый ответ на нелепый вопрос.
— В этом весь смысл, — медленно произносит красивый Альфа, уголок его губы подергивается. — Вот почему ты здесь.
О, Боже.
Это намного хуже, чем я думала.
Я ошеломленно молчу, пока он оглядывается на других Альф. — Отпустите ее, — говорит он, и они немедленно отпускают меня. Я спотыкаюсь, действие успокоительного все еще действует на мой организм, но он легко подхватывает меня, быстро поправляет, прежде чем отпустить.
К моему ужасу, мое тело реагирует на его прикосновения. Я улавливаю его запах, мощный аромат кожи и дуба, и у меня кружится голова. У него нет того гнилостного химического запаха, который есть у других. Вместо этого он опьяняет.
И это неправильно по очень, очень многим причинам.
Моя пара где-то там. Я ждала его.
И эти люди все портят.
Особенно тому, кто стоит прямо передо мной и ведет себя так, как будто все это не имеет большого значения.
— На какой склад ты хочешь ее отправить, Нокс? — Спрашивает его один из Альф.
Конечно. Это тот самый Нокс, о котором они говорили в машине.
Он смотрит на меня довольно неловко, его ледяные глаза изучают мои. — Она остается здесь, — говорит он, не отрывая от меня взгляда. — Вы можете уйти сейчас.
Я ахаю.
— Здесь? С тобой? — Спрашивает Альфа, который меня ударил. — Ты оставляешь ее? Она нам не нужна для конференции?
Я понятия не имею, о чем они говорят, но ничего хорошего из этого быть не может.
Мои глаза умоляют его, шепот «пожалуйста» срывается с моих губ. Я качаю головой, слезы наполняют мои глаза, каждой клеточкой своего существа умоляя его отпустить меня.
Вместо этого он улыбается, показывая ослепительно белые зубы.
— Нет, не нужна. Теперь вы можете уйти, джентльмены.
ГЛАВА
