Арсением они прогулялись по галерее Пассажа, вдоволь поахали выставленным в стеклянных сверкающих витринах чудесным вещичкам для богатеньких, заодно и согрелись. Потом посидели в кондитерской «Север», съели по их фирменному пирожному, выпили кофейку и немного передохнули. А потом решили, что сейчас им самое время совершить марш-бросок до Дворцовой площади, а оттуда можно уже и к дому.
На речке Мойке они свернули и побрели по ее тихой набережной, так им казалось более романтично, чем двигаться и дальше по шумному Невскому проспекту, который их утомил.
И уже подходя к зданию Малого Эрмитажа, Арсений внезапно воскликнул:
– Не может этого быть! Снова они!
Фима сначала не поняла, что он имеет в виду. Но затем она увидела знакомую худосочную парочку, которая толкалась теперь возле могучих фигур атлантов.
– Спорю на что угодно, что они добиваются от одного из них исполнения желания. Держат его за палец, не отпускают, пока не исполнит.
Фима знала, что один из пальцев на ноге этого атланта всегда сияет ярче остальных, покрытых благородной патиной. С этого патину стирали многочисленные посетители.
– Давай поспорим, куда они дальше пойдут?
– Наверное, к сфинксам.
– Они же высоко!
– Ну и что! Для дураков преград нет!
– Они не дураки, – заступилась Фима за неизвестных ей ребят.
Почему-то ей очень хотелось, чтобы они все это затеяли не из глупости, а потому что людям действительно надо.
– Пойдем за ними и проверим, – предложил Арсений. – Если полезут на сфинксов, значит, точно ку-ку. Если свернут к Петропавловке, еще есть надежда.
– А почему туда?
– Потому что Петропавловская крепость расположена на Заячьем острове.
– А-а-а… Кажется, я догадываюсь. Видела, как там на сваях сидит бронзовый заяц, которому швыряют с моста монетки. Но я думала, что это забава исключительно для туристов.
– Почему?
– Ну, я вот даже и не знала толком, что у нас в городе есть такое количество таких сказочных мест.
– Потому что ты в такие вещи не веришь, вот и не интересовалась.
– А ты, выходит, веришь?
– Мне по роду службы положено знать обо всем, что происходит в городе.
– Не слишком ли ты зазнался?
Фима хотела щелкнуть Арсения по носу, но он быстро отскочил. В результате чего Фима промахнулась и чуть было не полетела на мостовую. От падения ее удержала твердая рука все того же Арсения.
– Нет, правда! – оправдывался он. – Мне приходится следить за состоянием дел. Вандалы то и дело пытаются стащить эти фигурки, считая их чем-то вроде счастливых талисманов. Особенно Чижику-Пыжику достается.
– Даже под камерами воруют?
– Представь себе, да. Сейчас уже меньше стало таких попыток, но раньше мы только и успевали протоколы о краже той или иной скульптуры составлять. Ну что? Пойдем за этой парочкой?
– Пойдем.
Они перешли Неву по Дворцовому мосту и оказались на стрелке Васильевского острова. Если отсюда свернуть налево, то можно было попасть к Академии художеств и знаменитым египетским сфинксам. А если повернуть направо, то тогда путь лежал уже к Петропавловской крепости. Парочка, за которой велось наблюдение, свернула направо.
– Ну вот и все.
– Давай уж за ними до конца проследим.
– Зачем?
– Хочу посмотреть, чем все это кончится. У меня есть какое-то предчувствие.
У Фимы из памяти никак не хотела исчезать картинка, как тощее, почти мальчишеское туловище опасно перегибается через парапет набережной, стремясь точно попасть монеткой в постамент крохотного памятника птичке. Как же он старался! Фиме даже стало любопытно, для себя или для своей подруги. Ей почему-то казалось, что второй вариант более вероятен. Для самого себя так шеей рисковать не станешь. На подобную авантюру можно пойти только ради любимого человека. И чем только эта тощая вешалка в своих несуразно больших ботинках, которые буквально болтались на ее тонких ногах, могла захватить сердце симпатичного паренька?
Видимо, Арсений думал о том же самом.
– А девчонка и впрямь прехорошенькая, – внезапно сказал он. – Только очень худенькая и бледненькая. И печальная. Наверное, у нее что-то случилось.
Фима кинула в сторону кавалера такой взгляд, что увидь его Арсений, зашатался бы и тут же попросил прощения за собственную глупость. Какую страшную ошибку он совершил! Назвал одну девушку красивой в присутствии другой. Ну ладно, пусть не красивой, а всего лишь прехорошенькой, но и это дело не сильно меняло.
Фиму так и подмывало его треснуть или исподтишка подставить ему подножку. Пусть споткнется и чебурахнется! Прямо носом по асфальту пусть проедет! Будет тогда знать, как на других девчонок глаза пялить!
– А мне вот что хотелось бы знать, – ядовитым голосом произнесла она. – Если бы эта девушка тебе не нравилась, стал бы ты за ней тащиться от самого Невского?
Арсений с недоумением взглянул на Фиму.
– Ты что? Я же только ради тебя за ними пошел, потому что тебе хочется знать, какой будет конец у этой истории. Так-то мне на них плевать. Хочешь, хоть сейчас к «Горьковской» свернем?
Если бы Фима ответила «да», то никакой истории бы и не было. Они бы поехали домой к Фиме и стали бы там пить чай с пирогами, которые уже испекла для них добрая тетушка Римма. Старушка хоть и собиралась замуж за своего жениха Арона Наумовича, для чего перебралась под его крышу, но периодически набегами возвращалась к себе домой.
– Тянет меня сюда, и все тут, – оправдывалась она. – Столько лет я тут с вами прожила. Думала, что уж и конец свой тут встречу. А теперь все иначе. Чужой дом, чужие правила. Так сразу не могу решиться, чтобы взять и провести остаток дней с моим Арошей. Все чего-то не так, все чего-то не по мне.
Поэтому тетушка заглядывала к ним, готовила свои знаменитые кушанья. У Арона Наумовича кулинарить приходилось по минимуму. Человек он был экономный и терпеть не мог всяких излишеств. Впрочем, в его представлении даже большой пирог с капустой был чрезмерной тратой.
– Дорогая Риммочка, – зудел он над ухом у своей невесты, когда та принималась за дело. – Зачем так много теста? Нам с тобой хватит двух маленьких пирожков.
– Успокойся, Ароша, – невозмутимо отвечала тетушка Римма, которая уже успела изучить характер своего возлюбленного. – Муку и дрожжи я купила сама. А капуста вообще ничего не стоила, ее я вырастила у нас на огороде на даче.
Это успокаивало Арона Наумовича, но ненадолго. И, понаблюдав за приготовлениями к выпечке, он вновь начинал нервничать:
– А зачем ты кладешь так много сливочного масла и яиц в начинку?
– Ароша, так полагается.
– Это будет слишком жирно.
– Если капусту не сдобрить хорошенько, то она не будет вкусной, – втолковывала
