себя ноги. Сегодня ей хотелось быть незаметной, подобно мышке, живущей за старым сундуком. Мать вяло зашевелилась. Ида тут же поднесла ей питье из морошки. Придерживаемая за голову, женщина делала судорожные глотки. После столь простого действия силы ее оставили, и она беспомощно опустилась на подушки.
Ее голос напоминал далекое эхо:
– Я написала письмо на прошлой неделе и попросила доктора отправить его. Помнишь, он заходил в четверг? Надеюсь, мою просьбу уже выполнили.
Ида умолчала о том, что с момента визита прошло уже три недели. Мама все путала и забывала, но письмо действительно написала, когда почувствовала, что положение ее значительно ухудшилось.
– Письмо предназначалось моей матери. Да, у меня есть мать. Она жива и вполне здорова, насколько мне известно. Мы не общались долгое время, но священник видел ее в прошлом году в церкви Вестдалена. Я перепоручу вас ее заботам, когда меня не станет.
– Мама, тетя Лотти пообещала, что заберет нас к себе, и тебя тоже. Мы будем ухаживать за тобой – ты поправишься.
Женщина горько рассмеялась:
– Ида! Семья Ларсенов едва сводит концы с концами. Мы не можем обременять их. Вы поживете с ними некоторое время… возможно.
– А ты? Мы не пойдем к ним без тебя!
– Маленькая упрямица! Я буду здесь. К Ларсенам вы пойдете без меня.
Ида сморщила лоб. Она не понимала, почему мать так упорствует. Ведь у Ларсенов лучше, чем в старом доме, где ночью становилось по-осеннему промозгло. Тепло улетучивалось через щели в стенах, из которых птицы вытаскали весь мох, чтобы обустроить свои гнезда. Как только гасла печь, в комнатах становилось холодно.
Женщина задумчиво наблюдала за дочерью, склонившейся над книгой, и думала: «Бедное дитя! Она не понимает, что легочную больную никто не захочет брать к себе в дом. В деревне дети и так редко доживают до возраста, когда начинают бегать на своих ногах».
* * *
Мать умерла, когда ударили первые осенние заморозки. Двух осиротевших ребят приютили неравнодушные соседи. Люди в этой местности были небогатыми, еще два голодных рта ложились бременем на нищие семьи. Когда священник недвусмысленно намекнул, что расходы на содержание сирот он будет компенсировать из своих личных средств, количество желающих их забрать на воспитание значительно прибавилось.
* * *
Годы шли своей чередой. За посевными днями наступали сенокосные, а уборочные сменялись зимним временем и стужей, когда крестьянин мог немного расслабиться, потравить байки у очага, между делом меняя подбойки на старых сапогах или мастеря какую-нибудь вещицу.
Ида превратилась в миловидную девушку почти семнадцати лет. Ее яркие голубые глаза резко контрастировали с белой кожей и темными волосами. Свену должно было исполниться десять лет. Лицо его еще сохраняло детскую округлость, темно-карие глаза смотрели доверчиво. Как и любой деревенский мальчишка его возраста, он был в ссадинах и царапинах, а устойчивый загар не сходил даже зимой.
Жизнь не была к ним благосклонна. Бесконечно они переходили из одного дома в другой, пока не осели в семье священника. Тут им жилось вольготно: никто не порол розгами. Священник был человеком строгим, но придерживался современных взглядов, в том числе и в воспитании детей. А мама Грета была доброй женщиной, достойной женой священнику. Кроме Иды и Свена, в доме жили еще трое приемных детей. Отец Мартинус и мама Грета считали своим долгом помогать страждущим и обездоленным.
Воспитание, данное сиротам, имело религиозный уклон. Все дети обучались в приходской школе. Священник лично три часа в день давал уроки, кроме седьмого дня, когда весь день служил Белому Богу и общался с прихожанами. Ида была способной к учению. Поскольку она умела читать и писать, отец Мартинус давал ей задания отдельно. Свен же ленился и особых талантов к наукам не проявлял. Свою судьбу он планировал связать со служением Богу Исаие, но отнюдь не из собственных духовных стремлений. Мальчишка быстро понял, что священник – самый уважаемый и зажиточный человек в деревне, не считая, конечно, помещика. В обретении духовного сана он видел воплощение блестящей карьеры.
Подворье священника располагалось недалеко от церкви и состояло из трех домов, деревянных и каменного, дворовых и хозяйственных построек. Один дом был отдан под мастерскую и класс школы. Во втором жила прислуга, останавливались путники и гости, приезжающие к отцу Мартинусу. Дом священника был сложен из гладкого серого камня, имел два этажа и просторную светелку на чердаке. Все три здания образовывали большой прямоугольный двор с ухоженными клумбами и небольшой деревянной беседкой, увитой растениями.
После обеда, когда не было домашних хлопот, дети часто проводили время во дворе. Ида любила сидеть в тени беседки и читать какой-нибудь роман о любви или приключениях. К огромному огорчению девушки, таких книг в библиотеке отца Мартинуса было немного: он предпочитал более серьезные произведения. Ида недоумевала, как столь легкомысленная литература появилась в его библиотеке. Большинство книг были посвящены истории, богословию и наукам. Имелось несколько томов с сочинениями философов древности и темных веков. Многие современники нашли бы их наличие в библиотеке священнослужителя неприемлемым.
Еще одной своей страсти Ида не изменила с годами: она никогда не прекращала своих походов по окрестным горам и болотам, за что неизменно получала выговоры от мамы Греты. Однако девушка знала, что та ругает ее лишь для вида, втайне радуясь грибам и ягодам. Ида редко возвращалась с пустыми руками.
Конечно, в лес она ходила не за дарами природы. Под сенью деревьев, у небольшой горной речушки или на гребне скалы, девушка наблюдала за природой. Лес казался ей существом, наполненным своей скрытой жизнью. Ее бесконечно восхищала мощь вековых деревьев и смена времен года. Она упивалась бормотанием, которое доносилось отовсюду при дуновении летнего ветерка.
С любимых гор виднелась деревня, небольшая церковь, кладбище, где похоронена мать. При взгляде на деревенский погост ее охватывала легкая грусть. Ида пыталась вспомнить лицо отца, но не могла, как бы ни старалась. Он был похоронен не здесь. Она даже не имела возможности навестить его могилу. Образ матери с годами тоже потерял свою четкость – девушка не была уверена, что не придала ее лицу чужих черт. Как бы ни хотелось сохранить образы родителей, постепенно они ускользали от нее, становясь похожими на тени из прошлого.
2
В конце мая гулять особенно приятно. Молодые яркие листья дымкой окутывают кроны. Пространство кажется легким, прозрачным. Совсем скоро юная природа сменит шлейф весеннего томления на спокойную летнюю зрелость с густым теплым воздухом, наполненным запахом скошенной травы.
Иде всегда казалось, что весной земля вздыхает под
