замелькали перед моими глазами, словно мультфильм. Я увидела гарцующего единорога, длинношеего дракона, а потом появилась гигантская чёрная тварь. Казалось, она была сотворена из самой тьмы. Длинные когти, острый скорпионий хвост, щупальца, обрамляющие зев, перепончатые крылья и пустые глаза, не отражающие свет. Мне показалось, что этот монстр смотрит мне прямо в душу. Я слышала странный звенящий звук, переходящий в макабрическую мелодию. Завороженная, затаив дыхание, я смотрела на неведомого монстра, пока не очнулась от транса, и не захлопнула этот трактат. Жуть какая.
На обложке виднелась тиснёная надпись на русском языке: «Викка. Книга Теней». Я моргнула, и название исчезло. Осталась лишь болотного цвета чешуйчатая обложка, как будто бы сделанная из кожи аллигатора.
Я положила книгу на стол, и временно забыла о ней, занятая творчеством. Взяла гладкую деревянную кисть с пушистой щёточкой на конце, окунула в краску, смешав в палитре кармин и красный кадмий. На широком полотне расцветали алые маки, словно забрызганные кровью, в багровом закате умирающего дня. На заднем плане виднелся тёмный силуэт, принадлежащий неизвестному мне зверю. Я не помнила, когда успела нарисовать эту жуть. Над лугом клубился серебристый туман, придавая пейзажу немного мрачный вид.
Я вспомнила, как любила облизывать краски в художественной школе, и каждый цвет имел свой вкус и звук. Это называется красивым словом «синестезия», когда человек может одновременно видеть, какой звук соответствует каждому цвету, или слышать музыку от прикосновений к разным поверхностям.
Картину мне заказала женщина, с которой я бы предпочла не сталкиваться в лабиринтах городских переулков. Я до сих пор помнила её кривую усмешку. Однако деньги есть деньги, а платила моя постоянная заказчица неплохо. Надо вернуться к работе.
Но меня так и тянуло посмотреть на книгу, слегка поблескивающую в солнечном свете. Огромный талмуд лежал на столе, надёжно храня свои тайны. Тайны, которые обрекли меня на смерть.
* * *
Семь дней назад
В тот день, когда началась моя история, я спала очень тревожно. Всю ночь мне снилась библиотека, освещаемая лишь колеблющимися огоньками свечей, тающих на полу, свисающих в канделябрах на толстых цепях, просто парящих в воздухе, или стоящих в подсвечниках, прямо на книжных полках или треножниках. Пахло затхлостью. Я ощущала сухость во рту, и неприятный привкус, будто бы в рот попал пепел, или я прожевала активированный уголь. В воздухе звучало затихающее стаккато, с которым ассоциировался чёрный цвет.
Проводя рукой по древним фолиантам, я ощущала шершавую поверхность корешков, осязала гладкость полупрозрачных полок, сделанных из цельных кусков хрусталя. Босая, я ступала по ветхим осенним листьям, уже не ярким, как огоньки, но бурым, тусклым и слежавшимся. Казалось, будто в библиотеке царила вечная осень.
Я озябла от холода, и, пытаясь согреться, подула на руки. Изо рта вырвалось облачко пара, медленно растворившееся в морозном воздухе. Я услышала три ноты неизвестной мне мелодии. Наугад вытащила книгу. Вверх взметнулось облачко пыли, попавшее в мои ноздри и заставившее чихнуть. Я поморщилась, затем открыла древний талмуд. Страницы оказались пустыми.
За исключением последней, на которой я увидела свой портрет. Облачённая в шелка и бархат, я сидела в чёрном балахоне, скрывающем очертания моей фигуры. На голове оказалась остроконечная шляпа с широкими полями. В руках я (или всё-таки не я?) держала эту самую книгу. Что за демоническая рекурсия?
Изображение улыбнулось мне, осклабившись, рот обнажил выступающие глазные зубы. Я — не я протянула руку в мою сторону. Казалось, её ладонь вот-вот проломит четвёртую стену. С диким воплем я выронила фолиант, больно ударивший по ноге, и отпрянула в сторону. Фолиант грохнулся об пол, издав глухой звук, напомнивший мне о коричневости стволов деревьев.
Проснувшись, я долго не могла унять бешеное биение сердца. Посмотрела на экран смартфона. Всего лишь четыре утра. Нажала на кнопку выключения экрана, ощутив выпуклость синего цвета. Можно ещё поспать. Я потянулась, зевнула, и увидела на прикроватном столике книгу, в которой узнала талмуд из сна. Сон как рукой сняло. Я задрожала, укуталась в плед и ушла на кухню. Заварила в турке крепкий пряный кофе, и до утра потягивала чашку за чашкой, обжигая кончик языка, щурясь от яркого света единственной лампочки без абажура, и ожидая, когда наконец-таки наступит утро.
Незаметно для себя, я опять задремала.
— Что ты здесь делаешь, смертная? — услышала я громкий баритон. Приятный голос, ласкающий мой слух. Обернувшись, я никого не увидела.
Стоя на мозаичном полу, отражающем низкие грозовые облака на пасмурном небе, я видела своё искажённое отражение. Решив пройтись вдоль небольшой площади, на которой я оказалась, я обнаружила, что разноцветные плитки складываются в изображение спящего чёрного дракона. Его крылья, сложенные на спине, практически полностью закрывали передние лапы. Задние ноги, плотно прижатые к туловищу, оканчивались заострёнными когтями. Увенчанная двумя рогами голова, направленная мордой к зрителю, поражала плавностью форм и изящностью линий. Я невольно залюбовалась мозаикой, присев на корточки, провела рукой от кончиков крыльев к хвосту, который вился вдоль могучего тела. Вдоль всей спины, начиная от шеи, до кончика хвоста тянулись костистые гребни. Изображение дракона идеально вписывалось в линии золотого сечения. Я ахнула от этой красоты, от восхищения, заполонившего моё сердце. Дракон вызвал во мне две противоречивые эмоции: нежность и тревогу. Что же со мной не так? Отчего моё сердце бьётся так отчаянно, грозя прорвать грудную клетку? Я слышала загадочную симфонию, порождённую буйством красок и моим прикосновением к линиям мозаики, разделяющих отдельные элементы картины.
Внезапно мне стало так легко и радостно, что я закружилась по стеклянной поверхности площади, распевая «Зелёные Рукава» и «Герр Маннелиг». Босые ступни проскальзывали по гладкой текстуре, время от времени немного прилипая к ногам, как язык к железке в зимнюю стужу. Хорошо и привольно. Такое очарование кроется в этом звенящем, мягком, вкусном воздухе, пахнущем булочками с корицей и сливочным кофе. Яркие краски мелькали в глубине моего сознания, переливаясь радужными огнями.
Но стоило мне краем пятки задеть изображение дракона, как оно мигнуло и погасло. На площадь опустилась ночь. В сиянии звёзд я разглядела того же дракона, но только парящего в воздухе. Вот он перебирает лапами, когда бежит по поверхности яркой звезды, затем вдруг встаёт на задние ноги, подпрыгивая ввысь, потом, как кошка, начинает тереться о край скалы. Видения сменяли друг друга, и последним из них был проблеск, в котором я увидела дракона, лежащего в пещере, чей вход, занесённый снегом, открывал вид на горы.
Когда я очнулась от сна, приоткрыв глаза, в которые попал солнечный зайчик, комнату заливал яркий утренний свет.
