можно считать удачей.
— Давай, тряпка! — рычала я себе под нос, свесив ноги с подоконника в сторону улицы. — Либо бежим сейчас, либо выходим замуж за старика и отдаём себя ему в вечное рабство. Сексуальное. Ну, же!
Теперь тошнота к горлу подкатила от мысли о том, что меня будет целовать какой-то голый старик.
Какая гадость!
Я решилась.
Резко вдохнула и спрыгнула вниз, стиснув до боли зубы.
Пятки неприятно ударились об асфальт. Раздражающие мурашки запрыгали по ногам, как блохи под кожей.
Не давая себе время на то, чтобы нормально прийти в себя, я дала дёру в сторону выхода с территории универа. Вылетела за красивый кованный забор, как пробка, оставшаяся без мюзле, и сорвалась на бег, боясь даже оглянуться и увидеть, что за мной гоняться.
Не знаю, как долго я бежала, но, увидев автобус, подъехавший к остановке, я прыгнула в него, даже не заморачиваясь о том, куда он меня может отвезти.
И так я прыгала из автобуса в автобус, пока не добралась до стоянки с междугородними маршрутками и автобусами. Но даже там я не остановилась на одном. Из города в город я меняла автобус, выискивая только те, которые увезут меня подальше от родного места, в котором мне не было жизни.
Телефон и все гаджеты, о которых знал отец, я выбросил ещё в универе вместе с одеждой примерной девочки. На замену им я ещё месяц назад купила телефон попроще и сим-ку, которую за щедрое вознаграждение в пять тысяч для меня купил какой-то дурно пахнущий человек из перехода.
Я готовилась к этому побегу. В моём рюкзаке не только деньги, но и золото на самый черный день.
Единственное, чего у меня нет, — это конечной точки моего побега. У меня была цель сбежать, но не хватило ума для того, чтобы найти место, в котором можно будет скрыться и осесть хотя бы на первое время.
Поэтому я больше полсуток ехала в неизвестном для меня направлении, пряча лицо под капюшоном толстовки от случайных взглядов. А затем рано утром, примерно в семь часов, водитель автобуса высадил меня у развалившейся кирпичной остановки, сказав, что это конечная и дальше он никого не повезёт.
Самый рассвет. Месяц май. Солнце уже по-весеннему пригревало затекшее от долгой дороги тело. Передо мной только вспаханное поле до самого горизонта и одинокий красный трактор. За спиной гора кирпичей, которая когда-то была остановкой, а далеко за ней виднеются зеленые купола старой церкви.
Туда я и пойду, потому что больше-то и некуда.
Глава 3
Наверное, я погорячилась с тем, чтобы убежать из дома без куртки.
Хоть сейчас было только начало мая и на солнце казалось тепло, но в тени небольшого перелеска, отделяющего деревню от дороги, было достаточно прохладно. Местами под деревьями земля была охвачена инеем. Пришлось спрятать кулаки в рукава толстовки и обнять себя покрепче, чтобы не замерзнуть.
Я вышла на дорогу, в которой дырок было больше, чем асфальта. Щурясь от солнца, я шла по деревне, с опаской поглядывая по сторонам.
Вдруг папа уже пустил по всем каналам, пабликам и газетам информацию о том, что я сбежала. Не побрившись.
До сих подташнивает от той циничности, с которой он это сказал за завтраком.
На всякий случай, я поглубже утонула в капюшоне толстовки, чтобы хоть частично спрятать лицо.
Не скажу, что окружающие меня дома послужили бы отличной декорацией для какого-нибудь хоррора, но и красивыми их назвать язык тоже не повернётся. Они такие… старые. Наверное, это самое культурное, что я могу сказать о них. Кто-то, конечно, попытался украсить свой дом цветными красками, что выглядит аляписто. Кто-то обшил дом современными материала, но всё равно по соседям видно, что внутри относительно сносной обёртки с резным палисадником находится такое же старьё.
И почему в столь ранний час на улице полно людей? В основном, старики. Но они очень активные, а ещё, похоже, любопытные. Они без стеснения разглядывают меня, о чем-то переговариваясь.
Не имея конкретной цели, кроме желания поесть хоть что-то впервые со вчерашнего утра, я подошла к компании бабушек в цветастых одеждах и попыталась мило им улыбнуться.
— Доброе утро, — произнесла я достаточно доброжелательно.
— Доброе-доброе, — закивали они и, не скрываясь, прошлись по всей моей фигуре оценивающим взглядом. Судя по выражению их лиц, то, как я выгляжу, им пришлось не по вкусу.
А у вас юбка дырявая, у второй платок на голове прожжён, а у третьей, вообще, зубов нет.
— Подскажите, пожалуйста, а где здесь ближайшее кафе или магазин? — поинтересовалась я.
— Так райповский только есть, — ответила бабка в дырявой юбке, а та, что была в платке, кивнула мне за спину, указывая направление, в котором я найду магазин.
— Вон, как раз, хлебовозка к нему подъехала, — произнесла беззубая и, с трудом переступая с ноги на ногу, пошла в сторону домика, что находился за ними. — Пойду, кошелёк возьму, да за хлебом надо сходить. Совсем забыла, что сегодня хлебный день…
— Спасибо, — сказала я расходившимся бабушкам. Видимо, все они пошли за кошельками.
Я повернулась в сторону магазина, ко входу которого подъезжала старая грузовая машина с голубой кабиной и белым кузовом с едва различимой на нём надписью «ХЛЕБ».
Мужчина в одежде цвета хаки и с выцветшей серой кепкой на голове, вышел из машины с бумагами в руке, спрыгнул с подножки и, хлопнув дверцей, передал бумаги женщине в синем фартуке, вышедшей из магазина. Они перекинулись парой фраз, громко над чем-то посмеялись, а затем женщина открыла дверь магазина настежь. Мужчина с круглым пузом, больше, чем у любой беременной, открыл кузов машины и начал выгружать из неё деревянные лотки с хлебом и ещё какой-то выпечкой.
От аппетитного запаха болезненным спазмом скрутило желудок.
Я неуверенно подошла к женщине в синем фартуке, которая, придерживая для грузчика дверь, курила сигарету.
— Доброе утро, — произнесла я с лёгкой улыбкой.
Женщина со светлой кудрявой шевелюрой, окинула меня оценивающим взглядом, и щурясь от солнца, кивнула.
— Ну, привет, коль не шутишь, — усмехнулась она.
У неё были длиннющие наращенные ресницы, за которыми почти не видно глаз. И такие же длинные ногти фиолетового цвета, которыми она держала сигарету.
Видимо, что-то от цивилизации и бьюти-сферы дошло до этой деревни, но, к сожалению, свалилось всё на эту пышную женщину.
— Скажите, пожалуйста, а когда можно будет купить что-нибудь из того, что мужчина сейчас заносит в ваш магазин? — поинтересовалась я.
— Ты чья такая будешь? — хохотнула женщина, вновь
