утомительных взрослых, нудных родителей и злобных учителей, я встретил её. Добрую волшебницу: весёлую, понимающую, тёплую и внимательную. Маму моего лучшего друга. Маргариту Анатольевну.
Рус говорил, что этот зовёт её «королева Марго». Не знаю. Я до этого о классической литературе не задумывался. Прочитал потом, ничего не понял. Так и осталась она для меня навсегда Волшебницей.
Сколько уже лет? Нах*, десяток.
Но лучше её нет. Сколько за последние лет шесть девчонок я видел-перевидел, трахал-перещупал?
Да, много. Толку-то? Всё одно: она — лучшая!
Жесть, но меня из-за моей любви этой безумной со дня выпускного в школе бросает из абсолютного целибата длиною в год-полтора в самые разнузданные оргии.
Парни угорают, девки липнут. Звездун, бл*.
Чего я за это время только не перепробовал, кроме наркоты? Да всего, пожалуй. Каждый раз ждал, что, может, попустит?
Хрен там, покоя и радости, как у нее на кухне с чаем и пряниками, я так ни в чем до сих пор не нашел. Вот и мотаюсь за Русом верной тенью: всегда вместе, всегда рядом, обязательно за любой кипишь…
Братан не одобряет, но молча. Мы с ним в одном болоте застряли. Первая любовь называется. Затянуло, засосало.
Мудрых опытных взрослых слушать не пожелали. Так и сгинули.
Дебилы, бл*.
Но пока могу, я буду рядом с лучшим другом, на матери которого помешался нах*. Типа абсолютно.
Лишь бы спокойно приходить к ним домой в любое время: утренний кофе, вечерний перекус, или ночью — с заданий, выездов и прочего такого, безумного.
Волшебница моя покачает головой, выдаст полотенце, отправит в ванную комнату. После обязательно накормит, нальет чай или кофе и будет внимательно слушать, чего стряслось, какая беда, где провал. Потом подскажет, как тушить, выруливать, обходить…
— Ох, Марик, — протянет так задумчиво руку, погладит по затылку, а я, бл*, умираю от счастья. Каждый, сука, раз. Если при встрече или на прощание обнимет — лужей растекаюсь, нах*.
— Что за очередная «жопа в огне» приключилась, а? — посмотрит с тревогой. А я дохну, дохну, бл*, от радости — она беспокоится обо мне. Может, думает даже, а?
Со всем она поможет, всегда. Вот только смотрит на меня, как на ребенка и что делать с этим — х*й знает.
В конце тупых рассказов про наш трэш и угар обязательно головой покачает, но так, не осуждая, а скорее с изумлением. И, конечно, добавит с надеждой:
— Когда уж мозгов-то вам подвезут?
А батя Руса следит. Пусть вроде и спокойно разговаривает, смотрит в глаза, отвезти — привезти жену нам доверяет, по делам ее меня гоняет наравне с сыном, но настороже вечно.
Чует, зараза.
И вдруг такое! Вроде вот же он — подарок судьбы. Сам, мудак, подставился.
А не смог.
Такая боль была в глазах Волшебницы, что меня, как ошпарило всего изнутри. Поэтому да, согласился с Русом, как обычно. Хотя хотел же орать: «Я здесь! Никогда не сделаю тебе больно! На руках носить буду, только позволь!».
Промолчал.
Да и к лучшему, похоже.
Руслан батю сразу набрал, выскочил на улицу потрындеть, вернулся — рожа довольная. Значит, тревога ложная. Ну, хоть здесь я молодец — поддержал, помог, успокоил как смог.
Герой, бл*.
Глава 3
Лада
Стоя в главном зале «Дома молодежи» на открытии научно-практической конференции «Молодость. Наука. Перспективы» о чем должна думать педагог по образованию и призванию? Правильно. О науке. И о перспективах. Учеников, города, страны.
Увы, с головой моей давно непорядок, поэтому я думаю совершенно о другом.
Когда, когда моя жизнь покатилась вниз? Когда я отказалась преподавать в школе и ушла в репетиторы, волонтеры и просто в Дом детского творчества? Когда три года жила сиделкой в Новгороде с умирающей матерью мужа? Когда муж впервые, в воспитательном порыве, меня ударил?
Нет.
Будь уже откровенна с собой, Лада! Это случилось тогда, когда ты струсила. И сбежала от своих чувств.
Замуж.
Идиотка.
Что же, получила ты то, что заслужила.
Боль, стыд, ненависть к себе. Муж, от которого тебе никуда не деться. Умершая карьера, сдохшие перспективы.
Молодец, одним словом. Главное, только бы еще и родственники не узнали, а то стыда не оберешься.
— Лада Юрьевна, Вы ли это? Добрый день! — звучит из-за спины настолько неожиданно, что с перепугу из рук выпадают буклеты сегодняшнего пафосного мероприятия.
Что бы вы думали? Доктор технических наук, профессор именитого Университета, счастливая жена и мать (да, иногда я смотрю в соц.сети), Маргарита Анатольевна Ланская-Коломенская самолично собирает с пола рассыпавшийся раздаточный материал и впихивает стопку в мои, кажется, заледеневшие руки.
— Простите меня, не хотела Вас так пугать.
Как Руслан говорил когда-то о своей матери? С восторгом, восхищением, с теплотой и такой любовью, что светилась в нем всём.
Каким шоком было узнать, что это мачеха.
Пора брать себя во что-нибудь:
— Здравствуйте, Маргарита Анатольевна. Какими судьбами здесь?
— Ох, это же сейшен про молодежь? Вот, пришла, так сказать, поглядеть на перспективы, — мягко улыбается, но, кажется, что в любой момент готова захихикать. И это в таком почтенном возрасте. Зависть берет. Но воспитание, оно со мной, поэтому вежливо интересуюсь для поддержания беседы:
— И как?
— Удручают, откровенно говоря.
Вот это сюрприз!
— А если для протокола?
— О! «Будущее страны в надежных руках! Наша молодежь идет в ногу со временем, с готовностью принимает вызовы современного общества и достойно встречает новый день…», — мать Руслана смеется: — И ведь не соврала ни словом! Словоблудие и формализм — страшные вещи, Лада Юрьевна. Они заставляют нас видеть то, чего нет, понимаете?
Я-то понимаю, но от этого тяжесть на плечах становится лишь сильнее. И все слова мужа, про то, что я «недостойная, извращенка, маньячка, позор семьи» звучат совсем в ином свете. Иначе звучат.
Гляжу на Маргариту Анатольевну, женщину, не простившую мужа-изменщика. Ту, что забрала ребенка и ушла от «достойного мужчины», стала «разведенкой» в сорок лет.
Абсолютно счастливую и довольную собой женщину.
Элегантный бирюзовый брючный костюм с шелковой черной блузой, сапожки на шпильке, лаковая сумочка, изумрудный гарнитур из сережек, броши, браслета и перстня, а также знаменитое среди одноклассников Руслана помолвочное кольцо из выложенной бриллиантами бесконечности и широкое обручальное — образ настолько гармоничный и элегантный, что в старой, еще студенческих времен, рубашке и потертых джинсах даже рядом стоять неловко.
Ямочки на ее щеках, счастье в глазах, облако вьющихся волос, пришедшее на смену строгому пучку или косе пятилетней давности — все это говорит мне, нет, кричит, о ее личном счастье.
Маргарита Анатольевна полна любви и радости. Она улыбается открыто и готова протянуть «пальмовую ветвь» перемирия даже мне, той, что причинила ее единственному любимому ребенку ужасную боль. Не заслуженно, а просто, потому что дура…
Профессор Ланская-Коломенская очень счастлива, и это ощущение наполняет всех, кто находится рядом с ней. Она его излучает в пространство просто непрерывно. Так же как и ее сын когда-то.
Больно. Как же это больно, оказывается.
Быть рядом со счастьем.
Рядом. Не вместе.
Глава 4
Маргарита
Снег за окном сегодня особенно густой, а ветер — сильный.
Метёт. Заметает.
Рус с Марком после занятий умчали на всю ночь рубиться в какую-то новую приставку к Игнату. А мне, после внезапной встречи с Ладой-простите-Пресвятые-Просветители-Юрьевной да и всей этой нервотрепки с Инной, а также пустых переживаний пополам с самоедством, настолько грустно, что я выпила оставшиеся с Новогодних каникул полбутылки «Мартини» и даже выключила любимую гирлянду.
Не помню, когда после второго замужества было такое настроение, что я даже о внеочередной встрече с психотерапевтом договорилась?
Когда оперировали Реваза Равильевича? Нет, я тогда вернулась из больницы и сидела в кресле, замотавшись в плед, тупо считая частоту смены режимов мерцания.
Или когда умер отец? Тоже нет. Помню, что я поговорила с матерью, перевела им денег на похороны, да собственно и все. Вечером, после ужина уведомила своих домашних, но на предложение Влада поехать в Ухту ответила категорическим отказом. Не было у меня такой потребности. И тоски не было.
Так что вынуждена признать: в этом браке, ощущая постоянную поддержку и заботу мужа и сына, я пять лет была, как эта самая гирлянда — яркая, сияющая и очень энергичная.
Видимо, бобик сдох.
Бездумно смотрю в ночь на белёсую мглу, когда в прихожей хлопает дверь.
