что надо менять работу.
— Надо же, — отвечает Анна. — Я и не знала.
Обе снова молчат. Автобус тем временем проезжает мимо щита с рекламой ретроспективного любовного теста «Кисмет», который предлагает парам, встретившимся традиционным способом, проверить свою совместимость. У Анны на языке вертится вопрос, а не желает ли большинство кроме работы изменить и всю жизнь, но она не хочет развивать эту тему и интересуется у Зары, почему ее голос все время отдаляется.
— Ты на громкой связи. Я расхаживаю между гостиной и кухней. Иногда я вышагиваю по квартире, когда прихожу домой. Так приятно пройтись по новому полу!
— Приятно? За шесть месяцев пол уже должен стать абстрактным явлением. Даже тантрическим.
Зара отвечает, что это происходит не так скоро и им с Кейром настолько понравились результаты ремонта, что сегодня они собираются позвонить строителю и узнать, сколько будет стоить объединить две спальни. Пока Зара это рассказывает, автобус останавливается около крытого рынка, и водитель глушит мотор, чтобы поменяться с напарником, который ждет на улице. Мимо тащится пара с фирменными пакетами «Агрос», и поскольку в восприятии Анны всё и вся в Килберне неполноценно, она представляет, что над их головами светится число 57 — низкий индекс совместимости. Затем она смотрит на свой телефон и с удивлением видит синюю точку, которая почти касается ее красной. Она жмет на экран, и появляется число 66.
— Вот черт, — произносит Анна. Она высматривает вероятного кандидата на верхнем этаже автобуса, затем прижимается лбом к боковому стеклу. Толпы людей идут по тротуару, но точка на карте неподвижна и находится немного впереди.
— Что там у тебя?
— Мне нужен совет, — говорит Анна, разглядывая улицу через лобовое стекло. — Я зарегистрировалась на «Кисмет».
— Да ты что?
— Ну меня совпадение 66. Мне сойти с автобуса?
— Анна!
— Расслабься: это просто эксперимент. Ну так выходить мне из автобуса или как?
В трубке повисает холодное молчание. Припаркованный впереди автобус отъезжает, и становится видна остановка, где собрались человек десять.
— Ни в коем случае.
— Да брось, мы сейчас поедем. Выйти или остаться? Шестьдесят шесть. Две шестерки.
Зара вздыхает и несколько раз повторяет номер вслух.
— Ты его видишь?
— Ни хрена не видно.
— Тогда лучше сиди и не рыпайся.
— Не буду, — говорит Анна, когда мотор начинает урчать. — Спасибо. Где мои манеры?
— Я все-таки не одобряю твой поступок. И мне надо идти.
— Я думала, ты поедешь со мной домой.
— Я не обещала. К тому же только что пришел Кейр.
— Но нам надо обсудить мой день рождения. Я, знаешь ли, нашла подтверждение.
— Потом.
— Что, если нанять яхту?
Ее телефон издает резкий сигнал, означающий прерванную связь, и иконка с лицом Зары исчезает с экрана. Автобус медленно отъезжает от поребрика, и Анна смотрит из окна, пытаясь отыскать в толпе индекс 66, но на улице сумерки, а на остановке полно народу — люди скучиваются, как сельди в бочке. Автобус набирает скорость, и синяя точка уплывает прочь от красной, пока не достигает края ярко освещенного круга — зоны охвата «Кисмет» — и не исчезает в затененной области за его пределами.
Анна разворачивается на сиденье. Поскольку она уже почти дома, то решает удалить свою учетную запись в «Кисмет», но прежде чем сделать это, уменьшает освещенный круг на экране, делая его пропорциональным размытой и затененной улице вокруг него. Затем еще раз сжимает изображение двумя пальцами и с удивлением обнаруживает, что карта уменьшается и показывает весь Лондон, на плане которого ее пятидесятиметровый круг оказывается меньше булавочной головки. И снова Анна уменьшает картинку и видит Великобританию вместе со всей Европой, затем Европу в окружении Африки, Азии и Атлантики, и наконец, земной шар, парящий в черном пространстве. Анна улыбается. Что за дурачество — разрабатывать подобную программу, — однако же на это ухнули уйму денег и рабочих часов! Внезапно Анне до ужаса хочется узнать больше о создателях «Кисмет», решивших, вероятно под влиянием романтического порыва, потратить на это время.
ВТОРНИК
Анна сидит за рабочим столом, развернув телефон так, чтобы Ингрид, которая трудится в полутора метрах от нее, не видела карты на экране. Круг охватывает целый этаж офиса — а это почти сотня человек, — центральную часть Грейт-Мальборо-стрит, кусок Оксфорд-стрит и, поскольку он, по сути дела, описывает сферу, сотни сотрудников на трех этажах выше и двух ниже. И на всем этом пространстве ни одной синей точки.
Досадно. Когда Анна обращалась в «Кисмет» почти четыре года назад, на экране в любое время высвечивалось как минимум одно соответствие, чаще два, а иногда и три. Однажды был вообще головокружительный случай — она проверила телефон на клубном танцполе в Хакни и увидела скопление синих точек, напоминающее нарисованную гроздь винограда. Хочется думать, что с тех пор она стала более утонченной и зрелой личностью — или просто теперь меньше одиноких людей? Но ее грызет удручающее подозрение: возможно, информация, которую собрали и проанализировали в «Кисмет» — какие веб-сайты она посещает, какие плейлисты создает, какие вещи покупает, какие картины ей нравятся, с какими людьми она дружит, словом, всё о ее жизни, — порождает закодированный сигнал, перегруженный противоречиями, а с такими данными ей могут найти пару только среди каких-нибудь психов, маргиналов, социопатов или неряшливых стареющих субъектов.
— Эй, Ингрид!
— А? — откликается коллега. Она быстро печатает всеми пальцами, не отрывая глаз от стенографических записей в блокноте, поставленном на крошечный пюпитр.
— А долго… — начинает Анна и останавливается. Она собиралась спросить, сколько времени Ингрид провела на сайтах знакомств, прежде чем встретилась со своим бойфрендом Сэмом, но это вопрос слишком личный, почти бесцеремонный. И она интересуется, надолго ли приехал Сэм.
Ингрид, словно не слышит вопроса, продолжает сосредоточенно стучать по клавишам, и только когда заканчивает предложение или какой-то фрагмент текста,
