за Воронцовым.
У капитана имелась относительно просторная комната площадью, как две каморки, в которых проживали сержанты и младшие офицеры. Она служила ему и спальней, и кабинетом. Возле стены стояла аккуратно заправленная кровать, а по центру — стол, занимавший значительную часть помещения. Рабочее место Воронцова располагалось так, что капитан сидел спиной к окну и лицом к двери.
— Итак, Алексей, для вас есть особое задание, — сообщил капитан, закрыв за собой дверь. — Генерал Неклюдов объявил вылазку в квадрат А-32, хочет взять вас. Собирайтесь и поторопитесь. Выезд через уже… двадцать пять минут.
— Странно… А кто ещё едет? Из нашей роты кто-то будет?
— Парней из третьей группы ещё берут. Больше мне ничего не известно. Неклюдов приказал — я доношу до вашего сведения.
— Погодите… кто именно из третьей группы?
— Кокошкин и Львов, а что вас так настораживает?
И тут у меня в голове словно что-то щёлкнуло: это подстава. Меня посылают на какое-то странное, внезапное задание вместе с двумя офицерами, состоящими в заговоре под началом какого-то генерала. Уж не Неклюдова ли часом? Вспомнилось его поведение после недавней битвы с повелителем. Генерал словно пытался помешать мне поглотить энергию монстра. Боялся, что я стану сильнее? Мог ли он хотеть избавиться от меня? Тоже вполне вероятно. Меня же считали злом во плоти.
Надо было подстраховаться, но как?
— Господин капитан, у меня к вам есть одна просьба, — я понизил голос.
— Слушаю вас.
— Это очень важно. Возможно, дело жизни и смерти. Могли бы вы отправить кого-то следом за нами? Думаю, Неклюдов что-то замышляет.
— Не совсем вас понимаю… Что именно? — нахмурился Воронцов.
— А вы не замечали, как парни из третьей группы на меня косятся недобро?
— А, так вы об этом? Не обращайте внимания. Несколько человек вбили себе в голову какие-то странные суеверия. Я тоже недоволен тем, что в нашей роте муссируются подобные вредные слухи, но не стоит относиться к ним чрезмерно серьёзно.
— А как по мне, стоит отнестись максимально серьёзно. Возможно, меня попытаются убрать, — я перешёл почти на шёпот. — Более того, поговаривают, будто это — сговор, за которым стоит кто-то из генералов. Мне угрожает опасность.
Я не знал, можно ли Трубецкому доверять. Капитан никогда не демонстрировал ко мне какой-либо враждебности, и даже наоборот, когда я поссорился с Орловым, пытался разобраться и урегулировать дело мирным путём. Но это вовсе не гарантировало, что он не состоит в заговоре. Кто знает, что произошло за месяц моего отсутствия? Вдруг и ему мозги промыли?
Но мне требовалась хоть какая-то поддержка. Возможно, при свидетелях на меня не рискнут напасть, но даже если это случится, понадобится тот, кто расскажет, что произошло на самом деле. Ведь убийство гвардейских офицеров — серьёзное преступление. Если заговорщики погибнут, а меня признают в этом виновным, то наказанием станет смертная казнь.
Возможно, на это и рассчитывали мои враги: даже если прямое покушение не удастся, то в случае гибели заговорщиков меня просто-напросто казнят.
— Алексей, вы преувеличиваете проблему, — проговорил капитан.
Наверное, с его стороны моя реакция выглядела не совсем адекватной. Но я бы посмотрел, как бы он вёл себя, если б какая-то группа людей считала его злом во плоти.
— Не преувеличиваю, господин капитан. Думаете, это первый раз, когда меня пытаются убить? За год я пережил несколько покушений. Несколько! На вас как часто совершают покушения, а?
— Ни разу такого не было, но…
— А меня постоянно пытаются убить. И я уже чувствую, когда что-то идёт не так. Поэтому прошу, отправьте следом ещё одну группу солдат. При свидетелях, возможно, на меня не нападут.
— Хорошо, Алексей. Не думаю, что ваши опасения оправданы, но я сделаю всё возможное, — согласился Воронцов. — А теперь поторопитесь. Времени до отправки мало.
— Благодарю.
Возможно, я действительно преувеличивал опасность. Капитан, наверное, подумал, что у меня крыша поехала. Я бы и сам на его месте так подумал.
На площадке перед казармами стояли два «Шквала». Рядом с одним из них толпились несколько человек в боевом снаряжении. Среди них возвышался генерал Неклюдов. Он был без каски и бронежилета, в отличие от остальных. Что-то объяснял коренастому майору.
— Здравия желаю, господин генерал, — я отсалютовал. Хотел добавить, что прибыл по приказу, но не успел.
— А, прапорщик Озёров! — Неклюдов приложил пальцы к своему синему берету. — Долго же вас пришлось ждать. Все уже в сборе, скоро выдвигаетесь. Майор Морозов возглавит ваш отряд и объяснит задание. Всё, командуйте, майор. Удачи!
Неклюдов ушёл, а майор скомандовал «по машинам», и мы полезли в катера.
Майор, старший лейтенант, два лейтенанта, два прапорщика и я забрались в первый «Шквал». Этих офицеров я иногда мельком видел в лагере и во время сражений, но лично не знал ни одного. Кажется, все они были из штаба. Управлял машиной какой-то гвардейский сержант. Кокошкин и Львов поехал на втором катере вместе с ещё четырьмя бойцами.
Выехав из лагеря, мы добрались до болота и помчались прямиком через топь. Квадрат А-32 находился рядом с тридцать третьим, и мы двигались примерно в том же направлении, куда последний раз ездили уничтожать поселения тёмных. Меня специально увозили подальше от людских глаз, чтобы расправиться со мной без свидетелей, а потом всем сказать, что я погиб от зубов тенебрисов.
С другой стороны, в том, что отряд отправился уничтожать внезапно появившуюся стаю, ничего сверхъестественного не было, как и в том, что меня взяли с собой. Я уже когда-то ездил на задания с ротой капитана Трубецкого. Тогда, правда, мной командовал Апраксин. Поэтому при других обстоятельствах я не увидел бы ничего подозрительного в этой вылазке.
Я несколько раз оглянулся назад, пытаясь понять, отправил ли капитан Воронцов кого-то следом за нами или нет. Кажется, за нами никто не ехал.
Офицеры хранили молчание. Майор выглядел спокойно. А вот лейтенант и один из прапорщиков почему-то постоянно отводили глаза, и ещё больше усиливало мои подозрения и тревогу. Меня словно на казнь везли.
Среди офицеров в нашем «Шквале» не было великих мастеров. Кокошкина и Львова тоже не стоило бояться. Даже капитан Трубецкой, которому на вид было лет сорок, до великого мастера не дотягивал. Если меня собирались убить, то подготовились плохо. Навроцкий прекрасно знал, какой силой я обладаю. Неужели он решил, что одиннадцати старших мастеров справятся? Впрочем, могли и справиться…
Оба
