мне нравишься, я дам тебе два фунта[1] за все это, но…
Раздался голос Гамиля:
— Я хочу пять фунтов, а то все заберу…
Грек, как непревзойденный актер, закрыл бумажник, погладил бороду свободной рукой и закрыл глаза, чтобы притвориться, что думает… Если он найдет нужных клиентов, он легко сможет получить сотню фунтов за украденные Гамилем предметы. Но это был вопрос принципа… Платить больше, чем другие скупщики Александрии, столкнулись бы с серьезными проблемами… И, с другой стороны, для молодежи никогда не хорошо иметь слишком много денег за один раз…
«Ты разбиваешь мне сердце», — сказал он мягким голосом, снова не открывая глаз. Ты просто эгоистк… После всего, что я для тебя сделал…
«Я хочу пять фунтов», — упрямо повторил Гамиль.
— Вы прекрасно знаете, что это невозможно. Пять фунтов… Я даже не смогу вернуть их после продажи…
— Пять фунтов или я забираю…
Грек наблюдал за малышом, как кошка за мышью. Он догадался о беспокойстве по поводу внезапного обрыва голоса на последнем слове и больше не колебался:
— Заберёшь! Что ты хочешь чтобы я сделал
Вы прекрасно знаете, что никто в Александрии не даст вам большего за эту жалкую добычу. Вы забываете о рисках…
Гамиль испугался. Он запнулся!
— Я… Он мой брат… Он говорит, что…
Минос Каллонидес был неплохим парнем. Он сказал:
— Я понимаю. Ваш брат должен получить свою долю. Это просто… Послушайте, чтобы доставить вам удовольствие, я дам вам три фунта. Три фунта за это… Вы понимаете?
Побежденный ребенок утвердительно кивнул, готовый заплакать. Грек вынул из бумажника три фунтовых банкноты и передал их Гамилю, который быстро спрятал их под своим кафтаном…
— А теперь уходи и забудь об этом.
Минос Каллонидес проводил юного вора через темную лавку в переулок. На улице было тихо. Ослик спал стоя. Гамиль отвязал его, и они ушли…
Грек осторожно закрыл дверь и вернулся в заднюю комнату, потирая руки. Не теряя времени, он собрал все, что только что приобрел, на большом квадрате палаточного полотна, четыре угла которого связал. Затем он переместил тяжелый, обшитый железом деревянный сундук, стоящий у стены. В полу появился тесный люк. Грек поднял ее, скользнул в отверстие по вертикальной лестнице и потащил за собой сверток. Через десять секунд он снова поднялся, закрыл люк и поставил сейф на место.
Затем он развернул тонкий матрас в углу комнаты, разделся, выключил лампу, лег, накрылся москитной сеткой и старым арабским одеялом, съеденным молью.
Он заснул счастливым.
ГЛАВА II
Жара была невыносимой, воздух был перегружен влажностью. Минос Каллонидес покинул площадь Мехемет’Али и направился на площадь Исмаил в направлении мерсы[2]. Морской ветерок ласкал его вспотевшее лицо. Он глубоко и нетерпеливо вздохнул и скользнул в тень великолепных пальм, украшающих площадь до бульвара Саида Первого.
Минос Каллонидес всегда носил один и тот же белый льняной костюм, изношенный донельзя, но чистый и гладкий каждый день. Воротник его желтой рубашки был расстегнут, а белые туфли с ремешками были в порядке. С изношенным кожаным портфелем под мышкой, он шел маленькими прямыми шагами, его глаза были опущены, а тарбуч слегка откинут назад.
Часы в здании почты напротив площади показывают одиннадцать часов. Грек пересек бульвар и вышел на Променад де ла Рейне Назли. В восточной гавани было немного лодок, и голубые воды моря ярко сверкали в ярких лучах солнца.
Минос Каллонидес на мгновение остановился на углу тротуара, чтобы полюбоваться зрелищем. Затем, сжимая кожаный портфель под левой рукой, он продолжил прогулку по тротуару Променада на окраине города.
Движение было тяжелым. Время от времени концерты гудков и проклятий на всех языках объявляли, что дорогу закрывает осел. Ребенок, запутавшийся в слишком большой для него галабии[3] и в шапке из белого холста, украшенной различными значками, остановил грека, чтобы предложить ему фотографии обнаженных женщин. Минос отправил его подальше. Было слишком жарко хотеть этого…
Грек остановился перед витриной, в центре которой стоял огромный холодильник американской марки. Вокруг были хитроумно расставлены электрические бритвы, утюги, фонарики, розетки, лампочки, батарейки, два радио, фотография телевизора, фотография Негиба, несколько вентиляторов, тостер, фотография плотины гидроэлектростанции и части здания. малая динамо.
Мужчина в роскошном кафтане и аккуратно свернутом кисейном тюрбане остановился рядом с Миносом, который немного приподнялся, глядя через серую бархатную занавеску, закрывающую заднюю часть окна. В магазине никого не было. Мужчина в тюрбане посмотрел на Миноса и спросил его по-арабски, что он думает об электрических бритвах. Грек, не желая заводить разговор, ответил на своем родном языке, что он не говорит на местном языке. Египтянин кивнул, прошептал разочарованный Эль хамду ли-ллах и пошел прочь.
Грек толкнул дверь магазина и вошел, встреченный пронзительной вибрацией электрического звонка. Две стены были уставлены шкафчиками с товарами. Занавеска, скрывавшая дверь сзади, поднялась. Появился Николо Чезаре и широко улыбнулся Каллонидесу.
Никколо Чезаре неаполитанского происхождения был пухлым, лысым, улыбающимся человечком. У него был быстрый жест и легкий разговор. Еще он был инженером-электриком…
— Что с тобой, старый бандит? — любезно спросил он у греческого скупщика краденого.
«Да будет проклят до глубины души сын твоей матери», — ответил грек.
— Ты похож на героя Гомера, Минос. Покажи свою сумку, пока мы молчим.
Грек положил сумку на стойку и открыл ее. Он вытащил две алюминиевые катушки с металлической лентой, которые накануне нашел в добыче, купленной у Гамиля. Обычно Минос Каллонидес никогда не пытался перепродать украденные вещи, пока не прошло как минимум шесть месяцев. Но он думал, что ничто не должно напоминать катушки магнитофона больше, чем другие катушки магнитофона. Он считал, что с ними, без клейма и футляра из черного сафьяна, он сможет без опасений договориться…
— Что это? — спросил электрик, сильно нахмурившись.
Неожиданно грек отомстил, полагая, что другой смеется над ним:
— Ослиные уши! Да возьмет тебя дьявол и съест твою печень!
Николо Чезаре оставался серьезным.
— Я не шучу. Объясни мне, что это такое.
Грек посмотрел на него снизу.
— Например! Это катушки для магнитофона!
— Не могли бы вы поклясться? — мягко спросил итальянец.
— Привет! — сказал смущенный грек. Я думаю, ты издеваешься надо мной! Пусть ваши глаза сгниют до корней, и пусть черви съедят ваши уши!
— Может хватит пародировать своих предков! — раздраженно сказал Чезаре. Скажите вместо этого, где вы это нашли?
Минос Каллонидес погладил бороду, затем вытер лоб огромным красным платком, который поправляли много раз.
— Нашел… Нашел;… Мне продали…
— Кто вам продал? — настаивал итальянец, играя с одним из барабанов.
Грек нахмурился, и
