столпотворение здесь он видел впервые. Кто-то покупал, кто-то продавал, им было совершенно неважно, находится ли кто-то из двух вышеперечисленных за прилавком или нет. Торговали всем, коровами, домами, векселями, новогодним товаром — ёлками. Всё летело под одну гребёнку и без разбора покупалось и продавалось, сопровождаемое обязательным атрибутом — громкими выкриками.
Обогнув высокую ель, что располагалась в самом центре площади Ганя всё же смог вырваться на свободу проспекта, хотя и обнаружил у себя в руке непонятно откуда взявшуюся ёлочную игрушку. Он осмотрел её с большим недоверием. Синяя, круглая, с нарисованными сугробами и снежинками и с белой лошадкой, с развивающейся на ветру гривой. Игрушка была хороша, но Ганя осёкся, ведь у него дома и ёлки то не стояло. Хозяйка уходила отмечать к подругам или соседкам, а ему самому обычно больше хотелось выспаться, чем тратить своё время непонятно на что. Всё же он положил игрушку в карман:” Пригодится”.
Наконец небо совсем прояснилось, когда Ганя на нанятых санках подъехал к зимней резиденции графа. По правде говоря, это был лишь богатый дом, украшенный по последнему слову столичной моды: в небольшом садике возвышалась ель, которая была увешана всяческими игрушками, шариками и конфетами, фасад здания был украшен гирляндами, а апофеозом была огромная надпись “С новым годом”, состоящая из больших букв, подвешенных над парадным входом. У входа этого, кстати говоря, происходило некое движение. Там стояло несколько возков и из них то и дело вынимались кое-какие вещи и их с поспешностью заносили внутрь. Когда Ганя только подошёл к ограде, первый возок уже уехал. Теперь же тронулся и второй и когда он совсем отошёл Ганя осознал, что стоит и смотрит на неизвестного ему человека, что в той же позе, коей и он сам стоял с другой стороны от возка, а теперь смотрит прямо так же и на самого Ганю.
— Здравствуйте, сударь. Чем могу быть полезен? — начал незнакомец, явственно осознавая комичность ситуации и от того улыбаясь во все зубы.
— Здравствуйте. Вы не могли бы подсказать, возможно ли мне встретится с графом К.? — оторопело спросил Ганя.
— От чего же нет, — ответил встречающий и, махнув рукой, попросил следовать за ним. — Милости просим.
Как только Ганя зашёл в помещение незнакомец закрыл за ним двери и произнёс:
— Вашу шинель можете положить на ящик, прямо подле вас и проходите, проходите скорее.
Послушавшись его, Ганя аккуратно положил форменную шинель и двинулся вглубь огромного помещения, что видимо, служило главной залой и занимало большую часть дома. На несколько мгновений он потерял из вида своего провожатого, но тот проворно вынырнул из-за ближайшего шкафа, с мишурой на шее, подкинул её кончики в воздух засмеялся и сказал:
— Ну что же, будем знакомиться, Граф К. — граф протянул руку.
— Титулярный советник-с, Гавриил Фёдоров. — Ганя вытянулся, опустил руки по швам, но быстро сообразил, что от него ждут совсем другого обращения и пожал протянутую руку, столь крепко, насколько мог.
— Хорош — граф довольно ухмыльнулся. — Ну, рассказывай, Гавриил, зачем пришёл?
— Я, собственно-с, за бумажкой одной, на ваше поместье в Ростове, от которого вы отказали-с.
— Так, что за бумажка?
— Как раз выше заверение, о том, что вы отказались-с.
Граф хмыкнул задумавшись.
— Хорошо, напишу я тебе бумажку, но — повисла пауза. — Как ты видишь, мы переезжаем, и к празднику готовимся, так помоги, брат совсем чуть-чуть, а взамен приглашу тебя на это самое празднование. Идёт?
И мог ли бедный Ганя отказать Графу? Он прекрасно понимал, что у него и так уж немного времени в запасе, и, что это уж может быть и унизительно в его-то чине работать тут, но граф был так дружелюбен и, казалось, правдив, что отказа решительно не могло бы последовать, и Ганя кивнул.
— Ну, так за дело — радостно вскричал граф, и принялся кружить Ганю и всю мебель вокруг.
Всего здесь было вдоволь. Коробки стояли там и тут, по всему помещению, какие-то шкафы, причудливой формы, тумбы, и даже чуть ли не бочки. Когда передвинули мебель, при помощи подошедших слуг, граф подвёл Ганю к стройному ряду коробов.
— А тут моё сокровище, — восхищённо прошептал он и начал открывать все по очереди. Ганя заглядывал через плечо и всё не мог надивиться происходящему. Игрушки, гирлянды, шары, мишура, тут было всё, на любой вкус и цвет. Красное, жёлтое, фиолетовое, голубое, чёрное или белое, всего было предостаточно и даже много. Вскоре и сам Ганя покрылся слоем блёсток и, видимо, переняв это от Графа, стал бегать и смеяться, совсем как делают это дети или пьяницы. И слуги заулыбались, и день стал ещё светлее и ель, огромная ель, которую они на силу втащили внутрь, стала приобретать форму и очертания роскошного и богато украшенного дерева. Хлопали хлопушки, конечно, раньше времени, но благо их было так много, что хватило бы ещё на долгие годы вперёд, ревела не весть, откуда взявшаяся музыка. Это было похоже на праздник, и это и был праздник, да, пускай не для всех, но кто сказал, что так нельзя проводить время. Наконец граф уже весь красный присел на тумбу в углу зала, всё было сделано и осталось лишь прибраться. Граф беглым взглядом осмотрел помещение и, протянув “Хорошо”, посмотрел на Ганю. В этот момент он будто бы опомнился, улыбнулся:
— Так, ну а теперь бумага. — и с этими словами он удалился.
Ганя опомнился. Уже наверняка был час, а может и два и в министерстве, может, уже рвут и мечут. Теперь, скорее всего, отдувается столоначальник, краснея своим большим престарелым лицом, и заглядывая в глаза этой барышне своими вечно грустными глазами. Что же, если вовремя не успеть, то и сильно торопиться уже не стоит, все и так получат по заслугам.
Спустя 10 минут Ганя понял, что ждать Графа больше не может.
“Теперь к графу и бегом в министерство, и так, сколько уже провозился, а теперь ещё и задерживают.” — подумал он на ходу, спускаясь на первый этаж в поисках кабинета К.
С самого порога он хотел было сказать, что ему необходимо уходить, но тут услышал голоса, понял, что граф не один, но уже не сумел остановиться и с разгона влетел в кабинет. Граф обернулся, но не подал виду, лишь снова одарил Ганю любезной улыбкой. В это же время спутница графа, что стояла подле него выразила своё удивление восклицанием.
— Да как вы смеете? — вскрикнула она, и брови её сами собой чуть приподнялись.
— Извините, я случайно-с, — только и успел вымолвить Ганя.
