Книга Великая Мечта - Андрей Рубанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Спорим?
– С каких пор ты стал специалистом?
– Я полгода как женат.
– Но не на этой блондинке.
– Ты что, не рассмотрел ее глаза? Запавшие, а под ними темные пятна. Явно накануне зажигала в койке как минимум полночи...
– Если ей так хорошо, – запальчиво повысил голос друг, – тогда почему она в девять утра куда-то спешит, а не спит себе до полудня? На хрен нужен такой мужчина, который свою подругу выгоняет утром на работу...
– Может, он ей денег дал. И она спешит их тратить.
Юра задумался и возразил:
– Но не в девять утра.
– Ты хотел рассказать, – напомнил я, – как сделать так, чтобы ничего не бояться.
Юра с сожалением хлопнул дверью, и она задребезжала. Да и вся машина как бы сделала робкую попытку развалиться на составные части. Но не развалилась. Все-таки хороша советская техника, подумал я. Простая и дешевая в эксплуатации.
– Однажды среди твоих знакомых оказывается кто-то, близкий к ментам, и вот уже куда следует идет информация, что такой-то – дерганый, подозрительный, весь на нервах. Так ты подсознательно делаешь свой страх реальным. Потом к тебе приходят, закоцывают руки в браслеты, а ты думаешь «Ах, я предчувствовал»... А на самом деле – не предчувствовал, а создал! Поэтому, – Юра упер взгляд в мой висок, – всегда веди себя весело и расслабленно. Генерируй безмятежность! Не бойся. Лучше – мечтай. Любил мечтать?
Я улыбнулся. Университетский жаргон очень забавен. «Любил выпить пива?» «Любил сыграть в регби?» «Любил «Стенку» Алана Паркера?»
– Любил.
– Вот и мечтай.
– О чем?
– О том, что через каких-нибудь пятнадцать лет все вокруг изменится. Люди будут веселы и богаты. И мы в том числе.
Сам он не выглядел мечтателем ни в малейшей степени.
Я не считал его внешность красивой – но по-настоящему запоминающейся, тонкой. Неординарное лицо неординарного человека, лицо с медали, лицо с флорентийской фрески – оно отличалось необыкновенной живостью. Брови то по-мальчишески резко взлетали вверх, то нагружали глазницы, обнажая непреклонность характера, а рот поминутно ломался в гримасе презрения, когда верхний край губы устремляется вверх, поднимая ноздрю, и вдоль крыла носа пролегает складка, или чаще, наоборот, раздвигался в обаятельной улыбке.
Он любил улыбаться.
Гладкие щеки скудно снабжались кровью – я никогда не видел Юру румяным или раскрасневшимся, даже если мы играли в футбол. Впрочем, он не любил футбол.
Как всегда у необычных и сильных людей, выделялись глаза. Глубоко посаженные, иногда прикрываемые тяжеловатыми, с излишком кожи, чуть дряблыми веками, они часто бывали мутными и невыразительными, но в этом угадывалось нечто вроде маскировки; едва их обладатель начинал говорить, они загорались бешеной тысячемегаваттной страстью. Взгляд прожигал собеседника насквозь, мгновенно. Он действовал кумулятивно, он валил наповал, и в результате даже самый цвет этих глаз я никогда не мог воспринять объективно. Серые? Зеленые? Голубые? – Бог знает. Они полыхали изнутри всеми красками спектра. Зраки безумца, чья бешеная воля не подавляет тебя, но демонстрирует наличие неких принципиально иных, величайшего накала напряжений и энергетик. Страшные зрительные яблоки гения, очертившего голову. Пылающие великою бедой. Глаза титана, глаза полубога – то ли великого негодяя, то ли великого подвижника – они пробивали дыру в ткани скучной повседневности.
Я умел выдерживать давление его взгляда.
Не только лицо – казалось, каждый мускул его тела непрерывно движется. То сгибается колено, то нога закидывается на ногу, то ладонь барабанит по бедру, то вторая ладонь отмахивает в такт произносимым словам; сигарета то зажигается, то заталкивается в пепельницу, выкуренная едва на треть; голова вертится чуть ли не на триста шестьдесят градусов; пальцы то сжимаются в кулаки, то хрустят, то ловко, звонко щелкают; челюсть терзает жвачку; спина то распрямляется, то торчит унылым горбом, – и все без единой паузы, без малейшей остановки.
Такова была вся его манера жить. Без малейшей остановки.
То же и с голосом. Иногда – особенно по утрам – скрипучий и севший, а в остальное время дня – высокий, хрипловатый, с резкими, почти мальчишескими модуляциями, иногда прыгающий в фальцет, в другие моменты опускающийся в многозначительный баритончик – голос звучал всякую секунду времени по-разному; клоунада мгновенно превращалась в трагический манифест, и наоборот; грусть мешалась с издевкой, поэтическая печаль – с демонстративным, болезненным хамством.
Его рост превышал метр восемьдесят пять. Фигура – редкого атлетического типа, когда плечи безразмерны и жилисты, руки длиннейшие, мосластые, ключицы рельефны; шея длинная, но и очевидно крепкая; углом там торчал дерзкий кадык, иногда резво путешествующий вверх и вниз; отдельно выделялись, справа и слева, сонные артерии, взбегающие к небольшим, аккуратно вылепленным ушным раковинам.
Длинноногий, узкий в поясе, он сейчас, в свои неполные двадцать два, олицетворял собой природную, взрывную силу, хранящуюся не в мускулах, не в каменных бицепсах, а в сухожилиях и нервах. Такие люди, может быть, и не умеют выжать рекордный вес в спортивном зале, но врага своего, в решающий момент, всегда поднимут над головой и грянут оземь.
Особый шарм его облику придавали кисти рук. Рожденный от инженера и университетской преподавательницы, он унаследовал изящнейшие интеллигентские запястья, узкие ладони и длинные, очень белые и худые пальцы. Ими бы ударять по клавишам «Стейнвея» или зажимать лады на «Гибсоне», такими вот мизинцами и указательными, где сквозь прозрачную кожу светятся, едва уловимо, фиолетовые, тонкие кости.
Он, смешно, комплексовал насчет своих рук и несколько раз признавался мне, что желал бы иметь полноценные боксерские кулачища, здоровые и грубые, эдакие пивные кружки, волосатые лапы записного мачо, а вот поди ж ты – достались от папы с мамой консерваторские паучьи лапки...
Впрочем, обязательно добавлял он, в драке маленький кулак тоже неплох. Больнее врезается в висок соперника.
Точно такой же комплекс мучил его насчет нижней челюсти. Она, действительно, могла показаться внимательному наблюдателю немного узковатой, и лицо, в результате, напоминало треугольник. Чтобы ликвидировать недостаток, мой друг непрерывно жевал резинку. По-моему, напрасно: все недочеты компенсировались рельефными скулами, идеальным римским носом и небольшим сухим ртом с опущенными вниз углами губ.
– Тормози, – опять сказал Юра и встревоженно заерзал на сиденье. – Ты что, не видишь?
Мент махнул нам рукой.
– Его проблемы, – ответил я, продолжая давить педали, продолжая продвигать наш поскрипывающий и погромыхивающий агрегат от устья площади к выезду на Садовое кольцо. – Что значит «махнул рукой?» Если бы офицер милиции захотел меня остановить, он бы свистнул в свисток и сделал отмашку жезлом, после чего этим же жезлом указал бы мне место для парковки... Надо знать правила.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Великая Мечта - Андрей Рубанов», после закрытия браузера.