души все понимали — рано или поздно последствия случившегося все равно проявятся.
Но зима очаровала людей. Всех, кроме дворников.
Глава 2. Пока не доказано обратное
Тем не менее, все хорошее рано или поздно заканчивается. Мирное существование подходит к концу, как заканчивается один сезон и начинается другой. Мне бы очень хотелось, чтобы мир длился дольше, но Империя велика, а контроль за страной несовершенен.
Особенно проблематично заниматься этим в моменты, когда погиб главный Казначей, а его заместитель за прошедшие недели только-только «втянулся».
— Близится следующий год. А бюджета страны как не было, так и нет, — Алексей Николаевич в этот раз решил обойтись без семейного ужина.
Странно было только, что он решил поговорить со мной. У меня не было ни специального образования, ни профильного опыта. Но все же глава семейства Романовых на проблемы с бюджетом жаловался мне.
Даже не жаловался. Это трудно было назвать жалобой. Скорее, непонимание, почему так происходит.
— Вроде же и назначил толкового человека. Ты его не знаешь. Родион Сергеевич Поликарпов. Не слышал, нет? — с легкими нотками надежды в голосе спросил Алексей Николаевич.
— Нет, не слышал, — я передернул плечами. Сегодня в кабинете императора было совсем не жарко. — Точнее, слышал о назначении, но этого человека я не знаю.
— А я знаю, и был о нем лучшего мнения. Во всяком случае, я рассчитывал получить готовый документ в ближайшие дни после его появления в Собрании. Но этого не произошло. А вместо отчетов я получаю лишь отписки.
— Так он не здесь? — удивился я.
Вообще, ситуация была экстренной. Прежний Казначей погиб, а вместе с ним сгорел его дом и множество его заметок. До последнего меня не покидала мысль, что важно было уничтожить не человека, но идею. А идей, как и проектов, было предостаточно.
И новые железные дороги, скоростные, прежде всего, система городов-спутников, чтобы разгрузить столицу и распределить финансовые потоки. За то время, что я крутился в министерском обществе, я понял, что нехватка финансов в этом мире — та же проблема, что и у нас.
— В своем доме близ Клязьмы. Сидит. Работает. Заклязьменский район города.
— Постойте, — воскликнул я. — Близ Клязьмы вроде бы недешевое жилье.
— Так Родион Сергеевич в принципе не бедный. Его родной брат Нифонт управляет двумя металлургическими заводами. А отец все еще руководит «Гласом Империи».
— Неплохое подспорье.
— И Императорский Университет он закончил с отличием по финансам и государственному управлению, — продолжал Алексей Николаевич. — Словом, не мне в нем сомневаться, да и брат хорошо высказывался — все же, свои навыки он сперва оттачивал на заводе, пытаясь сократить расходы. И даже добился определенных успехов.
— Быть может, более широкая область ему не совсем по плечу?
— Вот я и хотел бы, — на миг император замялся. — Воспользоваться твоей помощью в этом вопросе. Он слишком щекотливый. Для меня лично. И для страны тоже. Для столицы в частности...
Он медлил с продолжением монолога, а я не торопил. Хотя статус зятя и спасителя империи допускал какие угодно вольности.
— Третьего отделения сейчас нет. Как бы нет, — тут же поправился император. — Понимаешь, я же не могу целиком уничтожить структуру, которая отвечает за безопасность всей семьи и государства в том числе.
— Конечно, понимаю, — ответил я. И осуждать Алексея Николаевича за это я никак не мог.
Потому что система работала эффективно, пока в ней не было червоточины. Как только в ней завелась гниль, засбоило все. Но стоит от нее избавиться, так и большая часть прежней системы начинает работать с прежней эффективностью.
Насколько я знал, официально Третье отделение никто не распускал. Слишком оно было известным, слишком на слуху — и одни лишь слухи обеспечивали половину безопасности. Если только безопасность можно было вообще поделить пополам.
— Семейство Поликарповых относится к тем, кого нельзя принуждать Третьим. И даже запугивать не стоит. Нет, ты не подумай, что я вдруг боюсь их, — улыбнулся император. — Совсем нет. Я лишь хочу прояснить сей щекотливый момент.
— Аня будет в курсе этих дел? — спросил я. Это волновало меня куда больше, чем недоделанный бюджет страны.
— Нет, конечно! Я отправляю тебя, во-первых, из-за твоего статуса. Все же ты практически член семьи и выше тебя почти никого нет. Я не могу отправить ни дочь, ни супругу. Во-вторых, я думаю, что вы с Родионом сможете найти общий язык.
— Почему же? — я не дождался объяснения, и Алексей Николаевич нашелся с ответом лишь подумав:
— У него сын — твой ровесник. Тоже учился, но не в Императорском.
— Сколько же лет отцу Родиона?
— Семьдесят два, если мне не изменяет память. Родиону сорок восемь, а его сыну — около двадцати пяти, — император встал со своего места и принялся нервно мерять зал, стуча каблуками сапог в пол.
— Что мне предстоит выяснить? Спросить относительно сложностей? Узнать, в чем причина задержки?
— Да. Но сделай это помягче. Прошло не так много времени с известных нам обоим событий, поэтому лучше вообще без угроз. Сообщи, что у императора просьба. И не более того.
— Да, разумеется, — улыбнулся я.
И снова Алексей Николаевич прав. Месяца недостаточно для того, чтобы прийти в себя. Я только-только начинаю наслаждаться жизнью, когда нет угрозы для здоровья мне и близким. Когда не нужно озираться по сторонам. Нет нужды махать саблей — что я, собственно, так толком и не научился делать.
Но если Поликарповы — действительно известная семья, то угрожать там мне никто не будет. Следовательно, и я тоже буду следить за словами. Ни к чему ссорить императора с его народом. «Глас Империи» наверняка читают миллионы.
— Значит, мы договорились? — улыбнулся Алексей Николаевич.
— Что скажем Ане? Она постоянно переживает, что государственные дела, в которые я ввязываюсь, слишком опасны.
— Скажем, что ты отправился в военную академию узнавать насчет обучения. Тебе это будет кстати и не вызовет подозрений.
— Вам бы самому в Третьем отделении было неплохо работать, — пошутил я.
— Жаль, что Павел погиб, — вдруг вспомнил император. — С ним у тебя получилось бы и поработать, и чему-нибудь научиться. Но, что случилось, того не повернуть вспять.
Пятничный ужин мы доели в полнейшей тишине. Еда остыла вопреки всем приличиям, но
