комары, учуявшие запах пота. А завтра этим людям заниматься тяжёлым трудом! Впрочем, отставить жалость! Они вообще не люди, к тому же сами виноваты, что их отослали отбывать здесь заключение.
Уже несколько дней замечаю, что за домом следят какие-то люди. Вижу по ночам их силуэты в темноте, но как только выхожу на улицу — они исчезают.
Вместе с заключёнными мне прислали собаку. Добермана. Зовут Вольф. Очень активен и своенравен, команды выполняет нехотя, но ему всего год, так что я не переживаю на этот счёт. Немецкая собака не может быть плохой собакой. Она служит на благо немцев. И я тоже. Зиг хайль!
02.09.1940
Мои новые не выспавшиеся заключённые сегодня работали за станками, один из них отлынивал, и мне пришлось лично его наказать. Звали его Мойша. Я хотел просто поговорить с ним, замотивировать, пригрозить. В конце концов, мне отвечать за то, что из-за него мы не выполним производственный план. Я узнал, что он из семьи рабочих, которые уже два года жили в еврейском селении неподалёку от Варшавы. В юношестве его лягнула лошадь и сломала ему тазовую кость. Каким-то чудом он не потерял способность ходить, но всю его правую половину периодически парализует. Он утверждал, что его отправили в лагерь беспричинно, хотя я и знаю, что это, конечно, не так. Я проверил и удостоверился, что насчёт травмы он не врал и хотел назначить его на другую работу, но Вольф, сидевший рядом со мной, начал лаять и рычать, когда Мойша сел на стул после осмотра. Он неожиданно бросился на еврея и вцепился в его ляжку чуть выше колена, а затем разгрыз детородный орган. Алая кровь хлынула огромным потоком и затопила весь мой кабинет. Мне не забыть, как кричал этот низенький еврей, и как собака улеглась на бьющегося в агонии беднягу, начав грызть его огромный нос. Я пытался оттащить Вольфа, вернее, ругал его и запрещал делать это, но он меня не слушался. Это была очень злобная собака. На крики сбежались солдаты в моём подчинении, но их эта картина не возмущала, они смотрели на это с улыбками и подшучивали над погрязшим в муках. Мойша скончался от кровопотери. Весь день я сидел погрузившимся в думы, потрясённым увиденным. На войне мне случалось глядеть на многие ужасы, но это было нечто хуже. Я был выбит из колеи, и не мог даже наругать пса. Теперь я понял, что Мойша, верно, налгал мне и Вольф это почувствовал, поэтому и растерзал его. Он сделал правильно, просто я был слишком слаб и наивен, чтобы понять это. Хайль Дойчланд, Хайль Гитлер!
…
16.09.1940
До сих пор мне снится тот еврей и его обгрызенный нос. И шпионы по ночам следят за нами. Я вижу их постоянно. Мой сон совсем плох. О, боже, как же я слаб! Проклятые унтерменши! Это всё их вина.
…
27.09.1940
Война близится к завершению. Осталась только Великобритания. Но мы теперь не одни, и я верю, что дело пойдёт быстрее. Мы подписали Трёхсторонний пакт с Японией и Италией. По этому случаю устроили в лагере празднование. Приехали многие немецкие офицеры. Зиг хайль!
…
19.10.1940
Не отправился сегодня в лагерь, взял выходной. Карла давно просила меня прогуляться с ней по небольшому лесу в километре от нашего дома. Там было красиво, разные цветы, большие и маленькие, розовые и синие, с тремя лепестками и с бесконечным множеством. Только сейчас я рассказал ей про ситуацию с евреем. Она была поражена и долго плакала. Зачем я сказал?! Не женское ведь это дело, слишком это жестоко для юной девушки. Она уверяла меня, что я должен был спасти его, должен был застрелить Вольфа и что питать к этому Мойше ненависть невозможно. Как же глупы женщины! Но я не хотел расстраивать её ещё сильнее и согласился со всеми доводами. Прогулка не удалась. Весь день она плакала из-за проклятого унтерменша! Мы даже не поцеловались за всё это время, хотя я рассчитывал на какую-то романтику, ведь работа совсем не оставляла мне места для неё. Каждый день я завтракаю, ухожу на работу, прихожу домой, ужинаю, мы с Карлой бездушно трахаемся и я засыпаю. Мне кажется, что день настоящего арийца должен проходить по-другому.
…
01.11.1940
Новые заключённые вновь прибывают. Сегодня прислали ещё двоих. Цыгане. Два брата. Они не говорят по-немецки. Зовут, судя по всему, их Гожо и Шуко, кто есть кто — не ясно. Полицейские, занятые ими до меня разбираться не стали, и я тоже не хочу. У них длинные кудрявые волосы цвета смолы, маленькие сморщенные носы, глаза, уголки которых смотрели книзу. Смуглая кожа. Я приказал состричь с них волосы и найти для них работу потяжелее, на которой им не нужно будет разговаривать с нормальными людьми. Им приказали очищать выгребные ямы. Кто-то из других цыган перевёл им приказ. Мне лично эти двое не нравятся. Не нравятся даже больше, чем все прочие цыгане и евреи.
…
06.03.1941
Карла беременна! У нас будет ребёнок. Настоящий арийц. У него будет длинная узкая голова и высокий рост, как у отца. Орлиный нос и тёмно-русые волосы, как у матери и её зелёные, почти изумрудного цвета, глаза. А может и папины небесно-голубые. Или же бирюзовые, будто мамины и папины глаза смешались в одно. Жду не дождусь его появления на свет!
…
22.06.1941
По радиоприёмнику передавали, что мы наконец-то объявили войну СССР. Эти проклятые коммунисты сейчас получат за все свои злодеяния! Хайль Гитлер!
23.06.1941
В лагерь стали привозить пленных солдат-коммунистов и евреев из России. Места в лагере совсем нет. Несмотря на прошлые расширения, здесь не больше сотни коек для заключённых и ещё для двухсот места на полу. А здесь уже 350 человек, если не все 400 и каждый день прибывает по 30–50 новых заключённых.
24.06.1941
Места не хватает. Если всё пойдёт также, то они либо начнут дохнуть в бараке, либо все сбегут. Тем более что солдат вокруг лагеря не так много. Написал в Берлин с просьбой о срочном расширении штата и самого лагеря. Надеюсь, что получу помощь. Хайль Гитлер!
25.06.1941
Ситуация патовая. Не знаю, что же мне делать. Ночевать приходится в лагере и с автоматом в руках. Давно не видел Карлы и не трогал животика с ребёнком, который в нём обитает. Надеюсь, что у них всё нормально. Еды мало, никто не может никуда выехать, число заключённых близится к пяти сотням, в то время как
