Доброго, по-прежнему верного союзника англичан, к которому Рене Анжуйский попал пленником после битвы при Бюльневиле и который отпустил его за разорительный выкуп. О выкупе Саффолк ничего не знал. Его король не был богат, зато кардинал Уинчестерский обладал огромным состоянием. И он дал понять Саффолку, что не станет скупиться и бракосочетание будет достойным короля Англии. Оставалось договориться о мире. Карл VII заявил без обиняков:
– Вы прекрасно понимаете, милорд, что в преддверии мира, столь горячо желаемого нашими народами, король Англии не может удерживать владения своего тестя – Анжу и… Мэн. Что касается Анжу – достаточно формального отказа. Ваши войска никогда не бывали в этих землях, перешедших к покойному герцогу Бедфорду, когда он носил титул регента Франции. Другое дело – Мэн.
Сердце Саффолка замерло. Наступила минута, которой он боялся с тех самых пор, как дал согласие отправиться с посольством, из-за которой заранее попросил прощение за возможный неуспех своей дипломатии и ее непредсказуемые последствия…
Он попытался уклониться от прямого ответа:
– Сир, Мэн дорог сердцу моих соотечественников. Он был завоеван ценой больших усилий, и много крови…
– А еще больше французской крови пролилось там, милорд! – воскликнул король Рене. – Мои крестьяне много претерпели от вашего оружия.
– Мне жаль, но все войны таковы, сир, и Мэн не стал исключением, но он главный путь из Аквитании в Нормандию, принадлежащих нам. Там поселилось немало наших сеньоров.
– Вы боитесь огорчить их переселением? – с иронической усмешкой осведомился Карл VII. – Надеюсь, вы не забыли, что времена изменились и победа избрала себе другой лагерь? Мы уже не побежденные, милорд, и возвращаем наше достояние, которое вырвало из наших рук насилие, попирая все человеческие права. Насколько я знаю, не Франция напала на Англию сто лет назад!
– Внук Филиппа Красивого по материнской линии, наш король Эдуард III, по праву считал себя единственным законным наследником Франции.
– Что же, мы вновь вернемся к нашим разногласиям и будем обсуждать справедливость ваших и наших законов? По нашим – корону наследуют только мужчины и только по отцовской линии. А что касается Мэна, то он непременное условие брака. Не будет Мэна – не будет свадьбы.
Тон не предполагал возражений, и Саффолк подумал, что «королек из Буржа» сильно переменился. А вот он – нет. Герцог уже был готов дать волю гневу, который кипел в нем все сильнее, но тут вмешался Рене Анжуйский, и улыбка этого, быть может, легкомысленного короля, но такого обаятельного человека, прогнала фурий, рвущихся на сцену.
– Не спешите с ответом, милорд Саффолк! Рядом с нашей Луарой жизнь течет тихо, и еще тише она в моем милом Провансе, мы там не любим спешить. И прежде чем продолжим переговоры, не стоит ли, брат мой король, представить нашего гостя моей дочери? – и с внезапной грубостью, столь ему несвойственной, добавил: – Но не худо бы гостю знать, что он у нас не единственный. Не забудем, что после Жана Люксембургского и герцога Бургундского император Фридрих III прислал посольство, чтобы получить руку самой совершенной из принцесс. У нас большие затруднения с выбором, помните и это, милорд Саффолк!
О множестве знатных женихов английский посланник был осведомлен, но он не представлял себе, как можно отдать Мэн. У него в ушах уже раздавались разъяренные вопли лондонской черни, лишившейся немалой части своей добычи… А если и брак окажется неудачным?.. Нет, об этом лучше не думать. После продолжительного молчания лорд Саффолк наконец произнес:
– Больше всего я хочу положить к ногам принцессы Маргариты пожелания моего господина, короля Англии.
На юге от Тура, неподалеку от дороги, ведущей из Монтиля в Шинон и Лош, стоит большое аббатство Бомон, одно из самых влиятельных в Турени. Его аббатиса подчиняется непосредственно коллегиальной церкви Святого Мартина Турского. Могущественное и богатое аббатство окружено стеной с пятью часовнями, и в одной из них, часовне Чудотворной Божьей Матери, хранится глубоко чтимый лик Девы Марии. Основал его Эрве де Бузансэ примерно в тысячном году, теперь его настоятельницей служила Изабо де Вильбланш, и вот в этот-то монастырь и должен был отправиться милорд Саффолк.
Королева Сицилии с дочерью нашли в Бомоне приют, уехав из Анжера, и в нем вдали от потрясений, выпавших на долю ее родителей, росла и воспитывалась Маргарита. Растила ее бабушка с отцовской стороны, Иоланда Арагонская, королева четырех королевств. Она благодаря острому уму была, несомненно, самой влиятельной фигурой своей эпохи наряду с Жанной, Орлеанской девой, которую поддерживала. Франция обязана ей своим восстановлением, а Карл VII – жизнью.
Карл – одиннадцатый ребенок Изабеллы Баварской и Карла VI, хотя законность его происхождения подвергалась сомнению. Он был десятилетним мальчиком и носил титул графа Понтье, когда Иоланда предложила ему руку своей дочери Мари, заключила помолвку и получила право воспитывать его у себя в Анжере под сенью неприступных стен своего замка. Она увезла принца, словно предугадав шестым чувством, что хилый мальчуган в один прекрасный день станет воплощением всех надежд королевства Франции. И будущее не стало медлить, подтвердив ее предчувствие: в 1417 году умер дофин Людовик. Его преемником стал маленький Карл, и королева Изабелла немедленно потребовала сына к себе: наследник должен жить с ней. Однако Иоланда, зная, что королева Франции связалась с бургундцами и англичанами, а безумный Карл VI – податливое тесто в умелых руках, отказала ей, с искренним презрением написав: «Женщине, которая живет с любовниками, ребенок не нужен. Не для того я до сих пор кормила и воспитывала его, чтобы он под вашей опекой помер, как его братья, или сошел с ума, как его отец, или стал англичанином, как вы сами. Он останется у меня! Придите и заберите, если осмелитесь!»
Изабелла не осмелилась ответить на высокомерный вызов. А Иоланда стала душой страны, терзаемой войной. До самой смерти она останется рядом с Карлом, за его спиной или впереди, если он вдруг прислушивался к недостойному фавориту; всегда настороже, постоянно у амбразуры, чтобы получить удар, отразить его и вернуть, обыграв предателя. Жанна д’Арк не случайно появилась из Лотарингии, той самой Лотарингии, где герцогиней была невестка Иоланды. Когда Иоланда услышала о девушке-пророчице, она пожелала ее увидеть, и Робер де Бодрикур, капитан Вокулёра, что по соседству от Домреми, отдал соответствующее распоряжение.
Владычица четырех королевств отошла в мир иной вот уже как два года, но отсвет ее души сиял во внучке. Бабушка постаралась развить ее ум, наняв наилучших учителей, и следила за гармоничным телесным развитием, не допуская ужимок и жеманства, порой свойственных женскому полу. О Иоланде ее внук Людовик XI скажет, не скрывая восхищения: «Она
