двое, а я один. Притом Азамат накачался на пару с Рузи Байнозаровым в Баграме, он и один имел шанс разложить меня на лопатки, а против двоих мне и вовсе ловли не было. Но драться всё равно очень хотелось. Потому что «у мартеновских печей», как говорится, «не смыкала наша Родина очей», производила боеприпасы, а эти два бездельника заставили Манчинского разбросать столько гранат, что хватило бы вооружить целый взвод.
— О, Димыч! Смари, какие мультики! — Мазык заметил меня, подобрал с земли очередную гильзу. — Щя Манчинский будет кидать гранату на сторону Хисарака.
Мазык с Азаматом поднатужились, растянули резинку, и запустили очередной свисток вдоль всего хребта Зуб Дракона.
— Блин, пацаны, ну вы и уроды! Я из-за ваших шуточек сам себя чуть не подорвал «эргэдэшкой».
— Да ладно, чё ты! Ночью всё равно нефиг делать. А так хоть в сон не клонит. И Манчинский тоже не спит. Мы ему то на один склон закинем, то на другой. Он тоже не скучает, тоже развлекается.
Возразить им было нечего. Я пожал плечами, недоуменно развёл руками и пошагал прочь с Первого поста. В моей памяти всплыла история, как в Баграме мы затеялись играть в индейцев, стали швырять штык-ножи в столб грибка дневального. Один штык-нож не выдержал издевательств и сломался. После этого ротный Рязанов застроил нас и подвёл итог нашей суровой действительности:
— Дец-цский сад с большими за@упами! У вас, как у несмышлёнышей, в каждом рисунке солнце, в каждом поступке жопа. Может пора начать потихоньку взрослеть, пока не поубивали себя и друг друга?
Тогда, в Баграме, я подумал: — «Хорошо, что у нас культурный ротный, хорошо, что пожурил, но никого не отпи☆дил». А на Зубе Дракона, после истории с искусством ниндзюцу, я подумал обратное: — «Жаль, что у нас культурный ротный. Жаль, что он не отпи☆дил Мазыка с Султановым. Мне одному с ними двумя не справиться».
