Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 3
Бёрнер Вася
Рэмбо в Афганистане
Эта история произошла во время июнь-июльской боевой операции в ущелье Хисарак, не августовской. Материал поступил ко мне недавно, для электронной версии рассказов я размещу его по мере поступления, в август, а в бумажной книге он будет находится там, где положено, перед главой «32 День рожденья — светлый праздник». Рассчитываю, что новые читатели не заметят «сбоя в календаре», а давно знакомые с «Зубом Дракона» всё поймут.
Во время проведения данной боевой операции я находился на высоте 2921, на посту боевого охранения Зуб Дракона. Соответственно, у меня не было возможности наблюдать события, происходившие на дне ущелья. Но мне было интересно узнать, поэтому я приставал с расспросами к своим дорогим товарищам, и доприставался до того, что сержант нашей Третьей минбатареи Сергей Головатый изложил своё видение вопроса в письменном виде. Приведу его текст в редакции автора, с его личного разрешения, разумеется.
На фото: Сергей Головатый (с усами), Виктор Лагутин, Анатолий Грицюк.
В Рухе я служил наводчиком 82-мм миномета. Это значит, что при выходе на боевую операцию я должен был взять: свой автомат, пять снаряженных магазинов в «лифчике», два магазина, скрученные изолентой, находились непосредственно на автомате, запас патронов, плащ-палатку, которая служила и постелью, и одеялом; несколько гранат РГД и Ф-1; воду, как минимум две фляги; теплые вещи, чтобы не давать дуба в горах. Сухой паёк, который выдавался, как минимум, на трое суток, я мог взять не весь, так как должен был нести одну из трёх частей миномета: либо трубу, либо двуногу-лафет, либо плиту. Поскольку рост у меня небольшой, да и весил я немного, мне чаще доводилось носить плиту. Трубу я не носил ни разу, двуногу один раз пришлось. Когда мы поднимались в горы, она мне била по ногам, а когда был спуск, она часто упиралась в землю и пыталась уложить меня ничком. Поэтому мой «сухпай», да и не только мой, нёс кто-то другой.
В июне 1984 года, на боевой операции в ущелье Хисарак я нёс именно двуногу. То, что она била мне по ногам, и часто цеплялась за землю, вы уже знаете. Я матерился, бурчал разную хрень, типа того, что больше никогда не буду носить эту долбаную двуногу, но все же терпел и шел.
Когда мы поднимались в гору, как всегда, растянувшись в длинную цепь, я шел рядом с Назаровым Юрой. Он нес трубу вот только не знаю, почему, если мне не изменяет память, он был связист. Впереди нас была скала. Те, кто шел впереди, уже успели за нее зайти, и тут с противоположного склона по нам начался обстрел, пули засвистели под ногами, Назаров быстро побежал и свалился за камень. Я тоже попытался укрыться, бросился к ближайшему камню и попытался присесть, но долбаная двунога уперлась в землю, и я со всего маха упал, как говорят «мордой в асфальт» и оказался плотно припёртым двуногой к камню. Фляга с водой оторвалась и полетела вниз по склону. Назад подать я не мог, двунога не давала, вперед тоже не мог, так как оказался плотно прижат к камню. Какими матюками я тогда все это обкладывал, пересказывать не буду, но все же, с Божьей помощью, мне удалось выбраться. Сразу мысли были: бежать за флягой, или хер с ней?
Стрельба не прекращалась, и я, уже трезво оценив обстановку, понял, что изначально выбрал неправильную позицию, так как вести огонь мне было очень неудобно. В нескольких метрах от меня была другая позиция, за более крупным валуном, я быстро перебежал туда, хотя и не был оставлен без внимания неравнодушных к нам духов — пули прицельно шлёпались о камень, за которым я расположился. Как мог, я отстреливался и обратил внимание на то место, где укрылся Назаров.
Он всё еще лежал за камнем, но никаких попыток отстреливаться не предпринимал. Чуть позже, когда немного поутихло, я понял, что Юра ранен. Цисаренко Виктор крикнул мне, чтобы мы выбирались оттуда. Я сказал, что Назаров ранен, нужен в помощь человек, чтобы унести трубу. На помощь пришел Алымов Александр, он был водителем Газ-66, но в горы приходилось ходить всем. Мы с ним схватили трубу и побежали выше, где были все остальные. Так как обстрел по-прежнему продолжался, миномет был установлен и по позиции духов начали вести минометный обстрел. За Назаровым тоже пришло несколько человек, чтобы помочь ему подняться выше, ко всем. Его рана оказалась не очень серьезной, его перевязали и, по-моему, он даже сам смог продолжить движение.
На той операции с нами был прапорщик, фамилию не помню, но помню, что при выходе из батареи он был похож на Рембо, так грозно он выглядел в своем снаряжении. После перехода реки Панджшер по висячему мосту, мы стали подыматься на горные склоны. Выше нас подымались царандой, поэтому высоко в гору мы не лезли, шли по склону.
На подъёме, обычно мы никогда не останавливались на отдых на таком коротком расстоянии пути. Но, на этот раз остановки были частыми. Так как товарищ Рембо, не мог идти. Он уже полностью избавился от своего снаряжения, перегрузил на спины солдат всё лишнее, что ему мешало. Плотников Валодя, был связистом, он нес рацию. Ну, и все остальное что необходимо солдату на боевой операции. А сегодня в добавок ко всему был еще одарен прибамбасами Рембо. Да не только он, многим пацанам досталась часть грозного снаряжения товарища Прапорщика Рембо. Сам же Рембо остался в каком-то жилете, который был полностью расстегнут. Мощный пресс прапора свисал так устрашающе, что при одном виде духи могли разбежаться в разные стороны, позабыв про свое вооружение и преимущество укрытия за камнями. Автомат у Рембо был. Он его никому не отдал. Но, с одним магазином патронов много не навоюешь.
Впереди нашей колонны шла разведка. Кто был из пехоты я не знаю. Из наших миномётчиков шли Янсон Ян, Вадим Сушков с трубой, Варонин Саня, Курятников Сергей, я и Плотников Владимир. Царандой поднялся выше нас, и мы его больше не видели, солнце клонилось к закату. Мы прошли кишлак Мариштан, медленно вошли в ущелье Хисарак. Идти было легко, так как в гору мы не поднимались, шли по самому низу
Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 3
