что он взял свой плед, расстелил его на мокром вереске, а затем усадил меня рядом с собой:
— Разве это не прекрасно, мой олененок? — спросил Аласдер со слезами на глазах. Затем, не дожидаясь моего ответа, он тихо произнес, — хорошо, милая, я расскажу тебе.
Он сидел так — странно неподвижно, затаив дыхание, — как мне показалось, минуту или больше. А затем заговорил:
— Я был подростком, еще совсем ребенком, когда произошло событие, следы которого уводят за Радужные столпы Каэр-ши[1]. — Здесь он сделал паузу, возможно, чтобы посмотреть, понимаю ли я, о чем идет речь. Конечно же, мне был ясен смысл его слов, поскольку я была хорошо знакома со всем, что касалось историй о фейри. — Я бродил по вересковой пустоши в то чудесное время года, когда мед сочится из колокольчиков и чашечек цветов. Мне всегда нравились острова и море. Возможно, это было глупо, но в тот золотистый день на меня нахлынула такая радость, что я бросился на землю, целуя горячую, сладкую листву, и погрузил в нее свои руки, всхлипывая от смутного, странного томления. Наконец я вытянулся, закрыл глаза и лежал так, преисполнившись покоя. Внезапно я ощутил, как из зарослей вереска появились две крошечные руки и прижали что-то мягкое и благоуханное к моим векам. Когда я вновь их открыл, то не увидел ничего необычного. Вокруг никого не было видно. Но я услышал чей-то шепот: «Встань и немедля покинь это место, и не выходи этой ночью на улицу, дабы с тобой не случилось несчастья». Я повиновался и, дрожа, пошел домой. Тогда мне показалось, со мной не произошло ничего особенного, но с тех пор я стал совсем другим человеком. Никогда больше я не мог смотреть тем же взором, что мои братья, отец или жители островов, на вещи, что казались им уродливыми или унылыми. Мой отец частенько сердился на меня и называл дураком. Всякий раз, когда мой взгляд падал на эти пустынные земли, они казались мне прекрасными, озаренными волшебным светом. В конце концов, мой отец так ожесточился, что, насмешки ради, велел мне отправиться в город, чтобы я узрел там убожество и мерзкое уродство, в которых живут тамошние люди. Но ничего не изменилось: в местах, которые там называются трущобами, среди смога фабрик, грязи и нищеты, все то, что видели другие, мне казалось лишь зыбкими, мимолетными тенями. А то, что предстало моему взору, отличалось дивной красотой, сияя странным великолепием; лица мужчин и женщин были чистыми и прекрасными, а души их — незапятнанными. В итоге, усталый и сбитый с толку своими вынужденными поисками, я вернулся в Эйланмор. В день моего возвращения у нас дома гостила Мораг — Мораг с Водопадов. Она повернулась к моему отцу и обрушилась на него с упреками, обзывая слепцом и глупцом. «У него белый свет на челе, — объявила она. — Я вижу его, словно мерцающий огонек, прыгающий среди морских волн, когда ветер дует с юга в грозовую погоду. Его помазали Волшебной мазью. Он повстречался с Мудрым народом. Этот дар останется с ним до самого дня его смерти, если duinshee[2] вообще может умереть, будучи уже покойником, рожденным заново. Тот, кого коснулись Волшебной мазью, видит все уродливое, тоскливое и печальное сквозь вуаль чарующей красоты. Так было во все времена, с тех пор, как Мак-Альпайн правил от моря до моря, и так же обстоит дело сейчас с Аласдером, твоим сыном».
— Вот и все, мой олененок, и именно поэтому мои братья, когда сердятся, иногда называют меня Помазанником.
— Вот и все…
Да, возможно. Но, о Аласдер Аханна, как часто впоследствии я вспоминала о том драгоценном сокровище, которое ты нашел в зарослях вереска, когда колокольчики сочились сладким медовым нектаром! Знали ли об этом дикие пчелы? О, если бы я только могла услышать мягкое жужжание их прозрачных крыльев!
Кто из смертных не отдал бы самое дорогое, что у него есть, — а кое-кто пожертвовал бы вообще всем, — чтобы хотя бы раз коснуться своих век Волшебной мазью? Но края, где обитают фейри, лежат далеко-далеко, и час, когда они являют себя миру, сокрыт от нас. Никто из людей не должен стремиться к невозможному.
Лишь диким пчелам известен этот секрет, но я уверена, что родом они, скорее всего, из Маг-Мелл[3]. А туда заказана дорога любому смертному — по крайней мере, до поры до времени.
Перевод — Андрей Баннов
Примечания
1
Каэр-Ши (валл.) — буквально Крепость Ши (то есть, фейри или сидов в ирландской традиции); в трактовке Фионы Маклеод (Уильяма Шарпа) — Врата Грез, Врата Фейри. Также имеется явная параллель с Каэр-Сиди — вымышленной крепостью, упоминаемой в «Книге Талиесина», которая находится в Аннуине, потустороннем мире валлийской мифологии, либо является синонимом Аннуина.
2
Duinshee — буквально «мужчина-ши» (гаэл.) — ши (shee) у гэлов означает то же, что и фейри, сиды, то есть, представитель Волшебного народа.
3
Маг-Мелл (Magh-Mell, ирл.) — в ирландской мифологии одно из названий Потустороннего мира, «восхитительной равнины», куда можно попасть только после смерти, либо стяжав себе великую славу.
