тяжёлого оружия. Длинный ствол в его руках заметно покачивался. Но, судя по уверенным движениям, парень давно привык иметь с ним дело. Редкая модель… Индекс не помню, но название тут же пришло на ум — практически, тёзка нашего подмосквича. «Барсук». Кажется, я когда-то даже щупал похожие стволы собственными руками. Несъёмные, но с каким-то диким запасом прочности — даже для русского оружия, которое и так славится своей неубиваемостью… А ещё это один из немногих тяжёлых агрегатов с глушителем. Поэтому подростки без наушников — и до сих пор не оглохли.
Обнаружив лебёдку с якорем и цепью на носу буксира, я раскидал остатки жареного крабового мяса вокруг неё. И, дождавшись момента, когда наш кораблик тюкнул скулой в одну из опор, зацепил стальной крюк за покрытую зелёной окисью ферму. Течение тут же натянуло цепь и буксир медленно развернуло к мосту боком — прямо под спущенные сверху деревянные сходни.
Первым на мост заскочил ловкий Хард. И с моей помощью осторожно затащил Баджера.
— Давно погрызли? — Неровно стриженная выше плеч, но пышноволосая блондинка, встретившая нас у верхнего края, сразу принялась осматривать окровавленные бинты на ноге паренька. — Гемостатик сыпали?
— Не знаю… — Майка, которая быстренько взобралась на мост следом за мной, растеряно оглянулась.
— Считайте, что нет, ничего не сыпали. — Я помог забраться на мост чернокожему пареньку и протянул руку морячке. — Полчаса назад примерно.
На секунду замявшись, Белла всё-таки тоже схватилась за ладонь и оказалась наверху последней. И, в то время как хриплый паренёк не сводил с нас свой внимательный прищур и узкий прицел пулемёта, мы смогли осмотреться.
Тёплая спецодежда юных пулемётчиков была обильно украшена разнообразными нашивками, заклёпками и цепочками. И некогда скучная серая ткань теперь была испещрена различными символами и зубастыми рожицами, сильно напоминавшими те, что украшали драгоценный рекламный плакат Рикардо.
Лицо хриплого паренька было наполовину скрыто под шарфом-трубой, сложенным таким образом, что вместо человеческого подбородка у него теперь были нарисованные на ткани чёрные зубастые кости. Поправив тёплую шапку, утыканную с одной стороны английскими булавками, он шагнул ещё чуть назад, чтобы продолжать легко выцеливать всю нашу компанию.
А лохматая девчонка сначала показалась сильно похожей на Майку — скорее всего из-за того, что как и у москвички, её брови губы и нос были обильно украшены серебристыми кольцами и штангами. Но при ближайшем рассмотрении разница всё-таки была заметна. Круглые глаза, полные широкие губы и торчащие уши делали её слегка похожей на обезьянку. И совсем не похожей на тонкое лицо девушки Баджера. Если бы не голос, я бы скорее принял её за мелкого пацана.
Рядом с пулемётными гнёздами на мосту был оборудован довольно приличный сторожевой пост. Тлеющие угли небольшого очага освещали сложенный из кирпичей столик с остатками нехитрой трапезы из консервов и пакетов с сухарями. Чуть поодаль от огня сложены деревянные ящики из-под пулемётных патронов. Часть тёмно-зелёных коробок была вскрыта, но целая пирамида контейнеров ещё несла на своих замках целые пломбы. Сбоку, помимо трафаретных заводских маркировок на коробках были наклеены гербовые орлы, сжимавшие в когтистых лапах красные щиты. Внутри красного поля толстый жёлтый колос перекрещивался с каким-то изогнутым предметом, похожим не то на закрытый кубок, не то на золотой бумеранг.
По другую сторону широкого моста, метрах в ста от нас, мелкие тёмные волны слабо били прямо в красную крепостную стену, над которой возвышался небольшой изящный шпиль — видимо это и была та самая «Петропавловка», ставшая приютом загадочной «Камчатке». И, судя по расположению заката, сейчас мы находились на одном из её восточных форпостов.
Именно в ту сторону посветила небольшим фонариком пулемётчица, выудив из своей разгрузки ещё и небольшую рацию:
— Вракс, это Троицкий! Машину срочно! У нас раненый! Как понял⁈ Приём!
Рация пикнула и зашипела в ответ:
— Троицкий, вас понял! Отправляю! Питоны всё-таки полезли⁈ Кто ранен⁈ Приём!
— Нет, беженцы! Питонов… — Запнувшись, девчонка покосилась на Беллу. — Питоны больше не лезут… Тут переливание нужно! Миноги! Приём!
— Понял… Лазарет, на связи⁈ Слышали? Есть место? Приём!
Третий участник переговоров ответил из динамика мягким женским голосом, будто бы совсем взрослым:
— Лазарет принял-понял! Шнайдер, спроси — группу крови знают? Приём!
— Четвёртая, говорят… Лара, тут у него только бинты! — Продолжая прижимать рацию ко рту, девчонка с мужским прозвищем вгляделась перевязанную ногу Баджера. — И уже без сознания! Ничем не останавливали!
— Ничё, разберёмся… Везите скорей, но только по дороге! Чтоб не трясло…
— Троицкий! — Ещё один ломкий мальчишеский голос влез в эфир сразу следом за медиком. — А по кому вы стреляли, если не питоны? Приём!
— Крабы за ними увязались! — Оглянувшись на реку, Шнайдер на пару секунд вгляделась в тёмные воды. — Вроде пока больше не лезут…
— Кронверк, не лезь в эфир без повода! — Кажется, это снова был голос «Вракса». — Причал! У вас как с тварями? Приём?
— Причал — чисто! — Голос в рации показался совсем детским. Или тоже девчонка?
— Стрелка! У вас что? Приём?
— Рядом с нами тоже чисто! — «Стрелка» ответила молодым весёлым баском. — Только на Ваське движ какой-то нездоровый…
— Стрелка, яснее давай! Приём!
— Да не видно отсюда! Биржа как будто шевелится вся! И около Дворцового постоянно чё-то бултыхает и скрипит, как будто… Э-э-э… Как будто его прямо щас разводят! Приём?
— Стрелка, понял вас… Как отвезём раненого, ждите пикап с подкрепом… Троицкий, беженцев контролите нормально? Подкрепление точно не нужно? Приём?
— Паук их держит. Но ребята вроде ровные… «Кино» по дороге пели… — Девчонка ещё раз оглядела нашу разношёрстную компанию и остановила взгляд на мне. — Только тут это… Вракс, один из них взрослый… Прям совсем! Приём?
— Шнайдер, не понял тебя! Повтори! Приём!
— Я говорю тут среди беженцев — взрослый мужик! Лет тридцать, может больше… Но он вроде тоже не из Питонии. Вообще на них не похож!
— В смысле «не похож»⁈ — Взволнованный собеседник на том конце связи чуть не забыл про радийные условности. Но всё-таки торопливо добавил после короткой паузы. — Шнайдер, яснее давай! Приём?
— Можно я сам с ним поговорю? — Шагнув ближе к свету от очага, я продемонстрировал постовым свои пустые ладони. Хоть и заляпанные кровью крабов. — Обещаю не красть передатчик.
Остановив рацию в сантиметрах от проколотых губ, девчонка быстро переглянулась с
