даже не рыпался с апелляцией.
— Вот! Это значит, что не совсем дрищ, это раз, в обиду себя не дает, это два, время условки еще не прошло, это три. Припугнем маленько реальным сроком, клиент поплывет и согласится на все, лишь бы солнышко не сквозь решетку видеть. Кто молодец — я молодец!
— Твои б усилия, да для поиска реальных злодеев... — задумчиво протянул собеседник, внимательно вчитываясь в личное дело Годяя. — Хотя в одном ты прав, парень действительно удобен для выполнения поручения нашего майора, можно попробовать предложить его кандидатуру.
С утра Годяя опять привели на беседу. Сев на предложенный кивком головы стул напротив того же опера, он вжал голову в плечи, приготовившись к глухой обороне от всего, что ему сейчас скажут. За невероятно долгую ночь на жесткой скамье под пьяные завывания сокамерника, он мечтал только об одном — побыстрее выйти отсюда и завалиться дома под уютное одеяло. В том, что его выпустят, Годяй теперь ни грамма не сомневался.
— Надеюсь, вы переосмыслили свое поведение, гражданин Еремин, или дальше продолжите тянуть с признанием?
— Вы не имели права меня задерживать, я ничего плохого не совершал. — глухо ответил Годяй.
— Имели, причем полное, на 24 часа до выяснения личности, паспорт всегда с собой надо носить. — наставительно произнес допрашивающий. — Я вижу, ночи вам не хватило, что ж, придется вспомнить кой-какие факты из вашей биографии, а именно условный срок за нанесение легких телесных повреждений. По совокупности с продажей запрещенных наркотических веществ это потянет на весьма неприятные несколько лет проживания в колонии общего режима.
— Я ничего не продавал, сами знаете! — упрямо тихим голосом заявил Годяй.
— Это суд решит, продавали или нет, Андрей Витальевич, а улики и вещественные доказательства мы ему предоставим.
— Подбросите? — с вызовом спросил парень.
— Повторяю, найдем и докажем! — рубанул второй оперативник. — Только в этом случае признаваться поздно будет и срок за отказ от признания увеличится примерно на год. Будешь сидеть, щенок, и долго!
— Не спеши, Юра, не угрожай... Я вот тут подумал, парень может помочь нам в одном дельце, заодно и грешки свои искупит, не такие уж они и большие по нынешним временам. А выполнив задание, может заодно соскочить с кривой дорожки, ведущей к заведению с решетками вместо окошек. Как думаешь, пойдет тебе такое? — перевел взгляд на Годяя оперативник.
— Стучать не буду!
— Эх, гражданин Еремин, вы слишком плохо о нас думаете, мы совершенно другое намерены предложить. Например, командировочку с одной интересной девицей, правда долгую, этак на годик, зато оплачиваемую. Думаю, разменять пять лет колонии на год командировки для вас моральной проблемой не составит, тем более, что тогда и родители ничего не узнают, и обратно в страну их не попросят из-за преступных шалостей отпрыска. Короче, вот тебе подписка о невыезде, свободен пока. Придешь домой, отоспишься, может чего умное в голову придет. Ждем завтра к десяти утра.
Проснувшись, Годяй весь вечер думал, что за командировку ему хотят предложить. Угрозы насчет колонии он всерьез не воспринял, по большому счету сажать его не за что, вот упоминание о родителях беспокоило намного острее. Если их вернут из-за него домой, да еще уволив, это огромная подстава с его стороны и конец спокойной размеренной жизни. А ведь он надеялся, что когда-нибудь его заберут отсюда... туда... где до ласкающего душу слова «океан» всего часа четыре на авто. Все родная лавочка около школы виновата, будь она неладна, довыпендривался в «своего» парня, расхлебывай теперь полными ложками. Так что с утра он уже топтался перед входом в отделение, нетерпеливо поглядывая на минуты, оставшиеся до десяти.
Войдя в уже знакомый кабинет, Годяй увидел, что сегодня там кроме оперативников находится еще и третий человек, старше возрастом и острым взором, прожигающим, казалось, насквозь. Его взгляд был настолько неприятен, что парень мысленно взвыл к небесам, чтобы этот человек не был замешан в том, в чем ему придется участвовать в случае согласия.
— Судя по вашим взглядам, Андрей Витальевич, — начал оперативник...
— Мне необходимы подробности э-э-этой...
— Скажем так, миссии. — закончил за него второй. — Так вот, тебе предлагается отправится напарником некой... — тут он замешкался и исподлобья взглянул на третьего. Глаза того при этом безмятежно взирали на каждого, но у Годяя сложилось впечатление накопления в них энергии, чтоб впоследствии резануть по кому-нибудь из присутствующих в самый неожиданный момент.
— Нашей знакомой, — осторожно поправился меж тем оперативник. — Она странным образом полюбила прид... молодого человека, а тот оказался действительно прид... ставителем современной молодежи и перенесся в будущее... или в игрушку, короче, мы сами пока не знаем. Факт — то, что он исчез с концами. Так вот, эта молодая ду.. душка, то есть девушка, возомнила, что найдет его там, утверждая, что ей с того света... короче оттуда иногда приходят письма на электронную почту. История весьма запутанная, вдобавок связанная с исчезновением человека, и нам крайне важно в ней разобраться.
— Я то здесь каким боком? — искренне удивился Годяй, недоумевая от всего сюрреализма услышанного, казалось бы, вполне стандартных образцов людей, правдой и верой служащих государству.
— Общий контроль за ситуацией. — пояснил второй оперативник. — Вдвоем входите в эту э-э... игру, через год также вдвоем выходите. Выйдешь без нее — переломаем по одной все 205 твоих косточек.
— У человека вроде 206... — осторожно заметил Годяй.
— Вот двести шестую, как статью, мы и будем искать, и пока не найдем, не успокоимся. Так что береги девчонку, как зеницу ока, понял?
— Нет.
— Что нет? — вскипел опер, замахиваясь рукой, готовой дать затрещину, но натолкнувшись на взгляд третьего, быстро засунул ее в карман. Годяй инстинктивно зажмурился, но не почувствовав удара, снова открыл глаза.
— Я ничего не понимаю, — зачастил он, резонно опасаясь, что в следующий раз до конца выговориться ему не дадут, а свой предел нервной системы он еще ни разу на прочность не испытывал. — Что за игра такая? Почему так долго длится и вы о ней не знаете? Что за секретность? И вообще, как вы представляете меня защитником какой-то там девахи, если мы даже не знакомы? Да мы, раз не сойдемся характерами, на каждом шагу посылать будем друг друга, хоть в прошлое, хоть в будущее! Это подстава!
— Значит, по
