всей восточной границы, твари почему-то лезли в наш мир только в определенных местах. И именно в одном таком и стоял наш приграничный поселок, защищая отрезок длиной в три сотни метров. И, что самое жуткое во всем этом, год за годом исключительно в этих местах граница отдалялась. Незначительно, буквально на несколько сантиметров. Казалось, еще немного — и она вовсе исчезнет, а чудовища из-за грани хлынут в наш мир непрерывным потоком, не сдерживаемые более ничем.
Определить природу радужной границы не получалось, узнать, в какой именно момент она появилась, тоже. Предыдущий Император был так одержим этой тайной, что объявил баснословное вознаграждение тому, кто сможет сотворить хотя бы уменьшенную ее копию. Деньги по сей день хранились в банке, а отчаянные ученые и маги пытались совершить невозможное.
На этой почве фанатики даже придумали отдельную религию, в которой поклонялись божествам, что якобы пришли в наш мир для защиты своих верных подопечных и установили стену. Хотя даже для фанатиков оставалось загадкой, почему же твари все лезут и лезут, наплевав на эту самую, основательную и непоколебимую чудо-стену. Но оказалось, что «не понимать» и «не мочь объяснить» — это не одно и тоже. И на своих проповедях жрецы с горящими глазами, потрясая в воздухе худыми руками твердили, что это промыслы и планы великих богов, которые то ли драконы, то ли люди… видимо жрецы еще не определились, хотя я не углублялась в вопрос. Я в богов не верила. Если бы был хоть кто-то, приглядывающий за нами, я не оказалась бы тут. Хотя раньше, до истории, что вынудила меня бежать и скрываться, и я, бывало, заходила в храмы.
В общем, каждый, кто пытается защитить мир от тварей из-за грани, делает максимум возможного, даже жрецы.
По какой-то причине зимой монстры были менее активны, но любая статистика рано или поздно сдает сбой. И беда случилась именно в мою смену.
К вечеру я проведала больных, и они уговорили меня поужинать вместе. Я со скрипом, заранее тоскуя об одиночестве, согласилась. Затем, как и планировала, заперлась в кабинете, углубившись в роман. Я как раз допивала чай из любимой пузатой кружки, когда за окном послышался скрип снега от множества ботинок и мужской нестройный хор голосов.
Торопливо выбравшись из мягкого кресла, в котором сидела, вальяжно закинув ноги на подлокотник, приникла к окну. На улице уже стемнело, и кроме своего отражения и смутных теней на белом снегу ничего разглядеть не получилось. Отряхнув крошки от печенья со свитера и на ходу натягивая белый халат, я поспешила в холл. И как раз вовремя.
— Неси ровнее! — командовал офицер двум наемникам. — Да не дергайся ты! Мужик и так при смерти, осталось окончательно его угробить!
Я не совсем понимала, что происходит. Откуда в местном госпитале в зимний вечер незнакомый мне мужчина? Почему его тащат, держа за ноги и за руки? И где, собственно, носилки? Но разбираться времени не было. Я видела залитую кровью рубашку пациента, его бледное лицо и едва заметно поднимающуюся и опускающуюся от дыхания окровавленную грудь, представляющую собой тошнотворное зрелище.
Поспешно распахнула операционную и громко хлопнула в ладоши, давая этим жестом команду магическим светильникам залить комнату ярким желтым светом.
— Кладите его сюда, — указала на сверкающий белизной стол в центре комнаты. — Кто, откуда, что случилось?
— Неизвестно, кто и откуда. Случайный выстрел магическим зарядом в грудь.
Я кивнула. Думать будем потом.
— Освободите помещение.
Как мужчины вышли я уже не заметила, сосредоточившись на лежащем передо мной пациенте. Обеззаразив магией собственные руки, разрезала ножницами окровавленную, не по погоде легкую одежду, и, стараясь действовать как можно аккуратнее, убрала ее ошметки, цепляющие за собой мясо и осколки костей. Будь я новичком, от увиденного — раскуроченной груди с торчащими наружу ребрами и обгорелыми краями — меня бы обязательно стошнило, но на границе я и не такое видела.
Кровь не хлестала, но и не спешила останавливаться. Вообще с такими ранами не живут. Даже маги. Кто же такой этот мужчина?
Я простерла руку над раскуроченной грудью и замерла, пытаясь понять, что требуется починить в первую очередь. Самое сложное в целительстве — это не спешить, делать все в нужной последовательности. Не распылять силу и не переделывать все по несколько раз, иначе пациент может не пережить нагрузку на организм и скончаться, как бы глупо это ни казалась — умереть от лечения. Но сейчас у меня просто не было выбора.
Я закрыла глаза и сосредоточилась. Кэти уже наверняка вызвала доноров, хотя я не могла знать этого наверняка, а потому экономила магию как могла.
В любом случае сначала нужно было сделать необходимое и ликвидировать угрозу заражения крови. Большой плюс ранения магическим зарядом — это то, что большая часть раны обугливается, то есть мясо, капилляры и сосуды прижгло, не давая крови вытекать, а инфекции попасть в кровь. Но и помимо этого работы было предостаточно. Я старалась запечатать кровоточащие края раны, чтобы хотя бы остановить кровотечение, и отдала слишком много сил, но в этом случае у пациента была возможность выкарабкаться без доноров и дожить до момента, когда я восстановлю резерв хоть немного и смогу продолжить лечение.
Я уже буквально чуть ли не валилась с ног от усталости, черпая остатки своей магии, когда почувствовала прилив сил. Чужая магия стекала по желобку с отличной магической проводимостью из соседней комнаты и концентрировался на тонкой, будто хрустальной пластине прямо у меня под ногами. Сложно испытать облегчение большее, чем облегчение врача, который из последних сил удерживал в руках нить жизни пациента и вдруг понял, что кризис миновал, что еще немного усилий — и человек, кем бы он ни был, скорее всего будет жить.
Теперь я могла сделать не только все, что от меня зависело, но и куда больше. И хотя мужчина этот не был жителем поселка, а стало быть, использование доноров для операции запрещено, но Кэти, добрая Кэти, все же их позвала.
А сейчас мне предстояла двойная работа. Я должна была распечатать все запечатанные ранее сосуды, нарастить их и запаять. В два раза больше работы, но, когда дело касается жизни и смерти, это такая мелочь.
Я действовала монотонно, раз за разом повторяя одни и те же действия. Распечатать, нарастить, запаять. Распечатать, нарастить, запаять. И снова по сотому кругу.
Когда, спустя несколько часов кропотливой работы вышла из операционной в донорскую, то с ног от усталости валилась не только я, но и вызванные Кэти
