часто красила красной помадой. И он не помнил другого цвета ее одежды, кроме самых нетривиальных и неброских оттенков — серый, бежевый, коричневый, черный. Персефона так сильно отличалась от всех женщин, которых знал Билл, что не общаться с ней он просто не мог: умная не по годам, талантливая коммерсантка, которая за версту чует прибыль, и умеет добиваться своего. Его жена, Флёр, на этом фоне казалась совсем маленькой девочкой, несмотря на то, что они с Персефоной ровесницы.
Приятный разговор прервал маленький старый гоблин, который без стука или предупреждения открыл тяжелую дверь кабинета и, забавно переваливаясь из стороны в сторону на своих маленьких ножках, подошел к Персефоне. В его руках лежала огромная стопка каких-то папок.
— Ваша работа, мисс Розье. Здесь пять заявок на кредит и один отчет, который вы должны сдать в Министерство на следующей неделе.
— Спасибо, Арчи, можешь их бросить на полу, я разберусь.
— Сколько раз повторять, не фамильярничать со мной! — заворчал гоблин, но благоразумно положил папки на край стола. — Кем вы себя считаете здесь, мисс?!
— Арчи, голубчик, — Персефона склонилась над гоблином, ведь она была слишком высокая для него: — Ты приносишь мне тонну работы в пятницу вечером и хочешь, чтобы я захлебывалась от вежливости? Я приношу этому банку очень много денег, и имею право на некоторый комфорт, например, обращаться с тобой, как со старым другом. Возражения?
Ее ледяная улыбка заставила гоблина замереть на месте — он не смог ничего возразить, ведь прекрасно знал, что мисс Розье ненавидит напоминания о работе в пятницу. Пробурчав проклятия на голову этой страшной человеческой женщины, Арчи скрылся за дверью. Билл, сидевший до этого с каменным лицом, разразился хохотом. Персефона взяла в руки разноцветные толстые папки.
— И так каждый раз, что плохого в имени «Арчи»? Я по другому его имя просто не выговорю! — недоумевала она, нервно складывая на столе причину ее будущих бессонных ночей. — Скоро повешу табличку, чтобы меня не трогали в конце недели.
— Я, конечно, слышал, что вы между собой цапаетесь, но никогда не видел. Ты мастер жуткой улыбки.
— А я к другой не приучена, — неожиданно серьезно ответила Персефона, от чего мужчина пожалел о своей фразе — его невинная шутка задела девушку.
— Ла-а-дно, мне пора. Рабочий день закончился, дома уже заждались. Приятно было поболтать, принцесса, — Билл встал и потянул затекшую спину.
— Сколько раз просить не называть меня так, — поморщилась Персефона, оглядывая впечатляюще спортивную фигуру парня. — Но мне тоже было приятно. До встречи.
— Хороших выходных! И с наступающим Рождеством!
Дверь захлопнулась. Девушка устало откинулась на своем кресле, крутясь в нем по кругу. Неделя выдалась весьма удачной: оплаченная торговая лицензия у Грегори Гойла, пару крупных сделок для банка и три выданных кредита. Но что такое «хорошие выходные»? Сегодня она напомнила себе, что не возьмет работу домой — грамотное распределение сил, смена графика, больше отдыха — вроде это ей говорила миссис Джейн Уизли в больнице Святого Мунго? Милый психолог оказалась глотком свежего воздуха, когда уже ничего, казалось, не поможет Персефоне Розье обрести радость. Поэтому она быстро поднялась с места, решительно надела пальто, схватила сумочку и вышла из кабинета, бросив беспокойный взгляд на гору папок, ожидающих ее скорого возвращения.
Выйдя из банка, девушка моментально трансгрессировала к порогу своего дома — скромная маленькая квартирка, которую она совсем недавно оплатила из своих кровно заработанных денег — ни одного сикля не вложили в это дело ее родители, чем Персефона очень гордилась. Внутри оказалось холодно. Она взмахом палочки зажгла камин и огляделась: застарелая пыль на шкафах, высохшие цветы на кухонном столе и полупустой холодильник. А Рождество уже близко. На столике в гостиной лежали какие-то письма, но Персефона упрямо игнорировала их — это очередные приглашения на не интересные ей вечеринки. Она хочет выйти из этой игры.
Заколдовав тряпки и щетки на уборку квартиры, девушка вышла в магазин за продуктами. Бродя по ближайшему супермаркету, она наслаждалась тем, что сейчас похожа на маглов вокруг — просто искала себе самую привлекательную пищу и прикидывала, что же ей приготовить на свой одинокий ужин.
— Хей, ты куда пропала? — грубоватый, но до ужаса знакомый голос прозвучал над ее головой.
Персефона резко обернулась и чуть не столкнулась нос к носу с темноволосым крупным парнем. Он широко улыбался, оглядывая ее и, видимо, был очень рад встрече. В отличие от девушки, у которой на лице застыло разочарование, резко сменившееся напускным дружелюбием. Только вот глаза… ими нельзя обмануть.
— О, Грекхэм. Привет. Что ты здесь… как ты меня нашел? — Персефона успела увернуться от попытки поцеловать ее в щеку, сделав вид, что выбирает, какую бутылку молока ей взять.
— Я ждал тебя у подъезда, но ты так стремительно прошла мимо, что решил сделать сюрприз.
— У тебя получилось, — кивнула Персефона. — Ты ведь должен быть у Малфоев? Кажется, они рассылали приглашения еще неделю назад.
— А почему ты не там? — задал ей встречный вопрос Грекхэм.
— Не хочу, — девушка пошла дальше, и парень неотрывно следовал за ней. — У меня много дел в банке, знаешь ли.
— Эван и Фелиция очень недовольны тобой, бунтуешь, словно тебе пятнадцать…
— Кто тебе дал право называть моих родителей просто по имени? — возмутилась Персефона, резко обернувшись и прищурив глаза. — Для тебя они мистер и миссис Розье, где твое уважение?
— Я общаюсь с ними чаще, чем их родная дочь, — он невозмутимо сложил руки на груди. — Это ты отвернулась от семьи и пошла работать к этим грязным гоблинам.
— А, так ты заслан, чтобы мне морали почитать? — девушка гордо вскинула голову и быстро зашагала к кассам. — Я могу сама решать, кем мне быть и что делать!
Она быстро расплатилась за покупку и, взяв в руки тяжелый пакет, зашагала прочь из магазина. Но рядом с ней пошел Грекхэм Монтегю — молодой спортсмен, подающий большие надежды в клубе по квиддичу, который спонсирует ее брат — Кристиан Розье — владелец сети винных заводов. Персефона пыталась начать жить самостоятельно, строить судьбу своими руками, да только невидимое влияние ее богатой семьи довлело над ней, как тень. Один звук ее фамилии открывал в Лондоне любые двери. И только гоблинам было на это наплевать. Парень решительно отобрал у Персефоны сумки, жестом предлагая идти вперед.
— Надеюсь, ты не рассчитываешь на приглашение? — резко спросила девушка. — Я не хочу никого видеть.
— Понятно. Но моя задача — вытащить тебя на Рождественский ужин в поместье, с вашего позволения, четы Розье, — в голосе Грекхэма Персефона
