Книга Черная невеста - Мария Николаевна Покусаева

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75

Будь дядюшка Оливер более… душевным, любящим, внимательным? Открытым новому? Будь он более мягок, возможно, он бы отпустил ее. Флоренс помнила женщин, приходивших в дом ее отца: некоторые даже были замужем, но оставались вольными и принадлежали в первую очередь самим себе.

Такое в семье Силберов даже представить не могли!

– Твоя мать, Флоренс, доставила нашей семье немало неудобств, – сказал дядя Оливер. Он смотрел очень пристально, отчего вдруг стало неуютно. – Ее брак был ошибкой, а я не хочу повторения этой ошибки, поэтому сам выберу тебе достойного мужа. Того, кто не запятнает нашу честь.

Флоренс не сразу поняла, что он имел в виду. Конечно, договорные браки не были редкостью, да и сам брак нес скорее прагматический, чем романтический смысл. Флоренс слышала, как ее сестры обсуждают балы и приемы, прогулки в парках и письма от кавалеров. За самой Флоренс никто не ухаживал, потому что дядюшка прятал ее от света. Не намеренно, не запирая в комнатах, когда приходили гости, просто Флоренс воспитывалась в пансионе и в доме дяди появлялась нечасто. В ее жизни было мало праздничных вечеров и совсем не было балов, а болтовне и сплетням она предпочитала книги. После возвращения к дядюшке жизнь Флоренс не слишком изменилась – для этого прошло недостаточно времени.

– Если у тебя есть друг сердца, дитя, – сказал отец Сэмюэль куда мягче и ласковее, чем дядюшка, – расскажи о нем. Может быть, он хороший юно…

– Нет у меня никого, – ответила Флоренс, глядя священнику в глаза.

Откуда взяться в ее жизни хорошему юноше?

Это было дерзко, но отец Сэмюэль не укорил ее, только сделал печальный вид и покачал головой.

– Тем лучше. – Дядя Оливер удовлетворенно усмехнулся. – Тем лучше для тебя, Флоренс, что твоя судьба пока пустой лист. До середины осени ты будешь помолвлена…

– А если нет, – теперь улыбка отца Сэмюэля показалась Флоренс странной, пугающей – так улыбался бы паук, заполучивший в свои сети муху, – если нет, то для тебя готово место в монастыре Святой Магдалены.

Ронан Макаллан приближался к тому возрасту, когда, по мнению всех вокруг, джентльмену давно пора было выбрать себе хорошенькую девушку с достойным приданым и остепениться. Ронан на мнение окружающих плевал с колокольни собора Святого Патрика. Жениться он не планировал, и на то было много причин.

Во-первых, Ронану неплохо жилось одному.

Приличный особняк на Грейволл-сквер давно стал уютным холостяцким логовом, а единственной женщиной, которой разрешалось переставлять фигурки на каминной полке и высказывать Ронану за пыльные портьеры, была экономка миссис Блум. Ронана это совершенно устраивало.

Во-вторых, у Ронана была работа.

Не лучшая в мире, но бесконечно любимая, хотя, конечно, иной умник сказал бы, что Черный королевский ловец не та карьера, к которой должен стремиться сын Алека Макаллана, младший он или нет. Ловля колдунов, преступивших закон, была для Ронана сродни азартной охоте, обжигающе острой, звенящей опасностью.

На родине Макалланов верили в Дикую Охоту, осенний призрачный гон, когда духи иного мира проносятся в темных небесах, – горе тому, кто услышит их зов! Вот для Ронана очередная погоня за колдуном была сродни этому зову. Работа над запутанными делами обостряла чувства, ощущение риска заставляло мысли бежать быстрее гончих, и это все делало Ронана живым – сосредоточивало его на настоящем, вырывало у живших в голове призраков прошлого.

Ронан Макаллан не хотел жениться и еще по одной причине: однажды у него уже была невеста. Была – да перестала быть.

Граф Эдвард Милле, начальник и близкий друг Ронана, встряхнул белую салфетку и положил ее на колени.

Серебряные столовые приборы сверкали в свете десятков свечей; густое красное вино наполняло хрустальные бокалы; пахло женскими духами, томленной с розмарином говядиной и апельсиновым пуншем. Матушка Эдварда, Имоджена Милле, давала прием, торжественный ужин, на котором Ронан чувствовал себя среди цвета аристократии Логресса как матерый пес в окружении пушистых котят. Кровь сыновей Эйдина, дикой северной страны, подарила Ронану резкие, острые черты лица и высокий рост: темноволосый и угрюмый, даже в обычной одежде, а не в черной форме ловца, он притягивал косые взгляды.

Но обижать леди Имоджену не хотелось: она была прекрасной женщиной, почти как мать самого Ронана, да будет заоблачное царство для нее уютным домом. По крайней мере, ей хватало такта не называть взрослых мужчин «мой мальчик» и не расспрашивать их, что они думают о той или иной незамужней девице, сидящей прямо тут, за широким длинным столом. А вот леди Тулли, пухленькая, смешливая дама за пятьдесят, вдова лорда Тулли и мать двух его сыновей, кадетов Королевской морской академии, путала флирт с бестактностью. Имоджена посадила ее рядом с Ронаном, может быть желая смягчить его обычную суровость соседством с кем-то, чье настроение не испортило бы даже известие о том, что флот генерала Уилли затонул в Северном заливе и война с Луарой будет проиграна.

– Абигейл Уоррен сегодня чудо как хороша! – заговорщически прошептала леди Тулли рядом с ухом Ронана.

– Несомненно, – любезно отозвался тот, бросив взгляд на Абигейл.

Хрупкая блондинка в голубом сатине, настолько тонкая, словно дома ее морили голодом, улыбалась своему соседу. Глаза ее буквально лучились – такой блеск Ронан тоже часто видел у голодных.

– А крошка Мэйфлауэр?!

Крошка Мэйфлауэр и правда была крошкой: по-детски тонкие ручки высовывались из рукавов нарядного, слишком взрослого для нее платья. Она сидела между матерью и смутно знакомым Ронану джентльменом, годящимся ей в отцы, и очень смущалась, когда этот джентльмен за ней ухаживал. Совершенно по-отечески, надо сказать.

– Через пару-тройку лет станет настоящей красавицей, – улыбнулся Ронан.

Леди Тулли сникла.

– Вы упускаете шанс, мистер Макаллан, – сказала она, махнув на Ронана рукой в атласной перчатке. – Нужно выбирать невесту заранее, а то самых красивых разберут до того, как вы успеете познакомиться.

– Он просто уже женат, – улыбнулся Эдвард.

Он сидел напротив них, спокойный, стройный, почти настоящий логресский принц – в родстве с принцами он, кажется, был по линии матери. Отблески свечей играли на коротких светлых волосах, темный костюм украшала вышивка серебряной нитью – родовые символы, древняя вязь.

Леди Тулли встрепенулась, как удивленная сова.

– На работе, – добавил Эдвард.

Ронан посмотрел на него тем своим взглядом, от которого подозреваемых бросало в холодный пот, а подчиненные начинали работать в три раза усерднее. Эдвард был готов рассмеяться.

– А сам-то ты, милый, что думаешь? – Леди Тулли сощурилась и покрепче перехватила вилку, словно намеревалась пустить ее в ход против новой жертвы. – Твоя мать шепнула мне по секрету, что у тебя на примете есть девица!

Эдвард подвинул к себе тарелку с овощной нарезкой.

– Пять девиц, леди Тулли, – сказал он, хитро улыбаясь. – Не могу выбрать достойную.

– И как же ты думаешь ее выбрать, мой мальчик?

– С помощью графиков и схем, – ответил Эдвард. – Устрою им испытания и решу.

– Как бы тебя с таким подходом эта достойная не отшила, – проворчала леди Тулли, а Эдвард рассмеялся в ответ.

Его сосед, старик Ричардсон, успевший задремать над порцией пудинга, проснулся и растерянно заморгал.

– Значит, пять девиц?

В курительной комнате они остались одни. Эдвард расслабленно сидел в одном из глубоких темно-зеленых кресел и развлекался тем, что тасовал колоду новеньких карт. Ронан курил.

– Должен же я был что-то сказать, чтобы милая леди Тулли не начала сватать мне каждую свою знакомую?

Эдвард бросил это беззлобно, с той иронией, с которой достойные молодые люди обычно отзываются о причудах старших родственниц. Если бы Ронан захотел, он бы вспомнил, кем именно леди Тулли приходится Эдварду Милле, – как любой аристократический род Логресса, семья Милле пустила корни глубоко и переплелась с другими семьями так, что поди разбери, кому достанутся в случае чего наследство и титул.

– Только не говори, что твоя матушка позвала меня намеренно.

– Что ты. – Эдвард не отрывался от карт. Руки у него были ловкими – руки шулера, вора или мага, а не молодого джентльмена из благороднейшей семьи.

Молодые джентльмены из благороднейших семей не держали ничего тяжелее трости или шпаги, может быть – изящного охотничьего ружья. Эдвард же не чурался лопаты – было дело, в далеком прошлом им вдвоем пришлось выкапывать кое-что из могилы на городском

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75