боюсь. — Хмельные от ласк, они еще долго просидели бы, целуясь, но их осветили автомобильные фары. Машина проехала. Ирина закрыла руками лицо.
— Ой, как стыдно. Они, наверное, все видели.
— Ну и пусть, — улыбнулся Виктор. Вспомнилось старое.
Как-то он получил увольнительную. Отыскал Ирину. Пошел ее провожать. Остановились у этой же калитки. Прощаясь, схватил Ирину за руку и грубовато потянул к себе.
— Тебя кто-нибудь целовал?
— Умнее ничего не придумал?
— Придумал. Возьму вот и поцелую.
— Только посмей.
И он посмел. Она ловко вывернулась и, влепив ему по щеке, скрылась за калиткой. «Ну, сюда я больше не ходок», — рассердился Виктор.
Они не виделись долго. Он уже подумал, что все кончилось, но однажды незнакомый мальчишка принес в раздевалку стадиона записку от Иры, Виктор ее сохранил...
— Ириш, помнишь?.. — он достал из кармана листок. В потемках не мог прочесть записку, процитировал по памяти: — «Витя! Я была неправа. Но даже большие чувства надо уметь сдерживать. Если простил, приходи сегодня к восьми вечера на наше местечко. Люблю. Ирина».
— Ах, вредный! Отдай! — девушка попыталась отнять листок, но Козырев зажал его в кулаке.
— Нет, Иринка! Эту записку я сохраню навсегда. Она будет моим талисманом. Ты правду ведь написала?
Ирина молча уткнулась ему в грудь.
А время бежало. Последний поцелуй...
— Я провожу тебя, Витя!
— Не надо. Страшно будет возвращаться одной.
Козырев шел не спеша. Времени до отправления электрички было достаточно. Ярче засветила луна, порывами налетал ветерок, в ночной тиши слышались слабые шорохи. Даже сверчки поутихли.
Раньше Виктор считал себя сиротой, но недавно его разыскала сестра матери, тетка Пелагея, и перевернула все его былое представление о собственном прошлом. Оказывается, он родом не из Казахстана, а из Полтавы. У Козырева была семья: отец, мать и брат. Отец — военный летчик, мать — учительница. В сорок первом, когда немцы стали подходить к Полтаве, отец усадил семью в эшелон и отправил на восток. На станции Коломак эшелон попал под бомбежку. Виктор находился в вагоне, а мать с братом на перроне. Поезд тронулся — и он остался без родителей.
О судьбе Виктора тетя долго ничего не знала. В конце прошлого года случайно встретила старую знакомую, ехавшую в сорок первом в одном вагоне с Козыревым. Она-то и рассказала, что малютку Витю довезли до Уральска, а там сдали в детдом. Мальчик оказался смышленным. Рассказал о своих родителях, кем работали, назвал фамилию. Ошибся в одном: ему шел пятый годик, а сказал, что уже пять.
В детдоме он закончил школу, стал хорошим футболистом. Свою воспитательницу полюбил, как родную мать. Пообещал, что только закончит училище, — первый визит в Уральск. Мог ли не сдержать слова? А Иринка ревнует. Думает, что у него там девушка.
Козырев медленно шел по дороге. Вспомнилась встреча с подполковником авиации — начальником отдела кадров какой-то части. Тот сознался, что страшный болельщик. Видел, как Козырев здорово играет в футбол. Слышал, что и баскетболист он хороший. Предложил поехать к ним в часть. Не очень-то хотелось Виктору забиваться в какое-то Степняково, по кадровик обещал помочь с квартирой. Надо забирать Ирину к себе.
А что, если это только увлечение? Да и у Ирины, может быть... Нет, нет! Ирка гордая. Никогда не написала бы «люблю», если бы... И он снова достал из кармана ее записку. Сзади громко засигналила автомашина. Нагнавшая его «Победа» резко затормозила.
— Не слышишь, что ли? — зло открыл дверку шофер-бородач. И тут же его лицо расплылось в доброжелательной улыбке. — А, футболист! Шагаешь-то куда? Садись, подвезу.
— Спасибо. Я дойду.
— Садись, садись. Денег не возьму.
Козырев без удовольствия открыл заднюю дверку и полез в «Победу». Машина быстро набрала скорость.
3
На новом месте
Начальник отдела кадров подполковник Владимир Сергеевич Сахаров писал проект приказа, когда в дверь несмело постучали. Вошли два офицера. Оба высокие, молодые, коренастые. Пехотинец, в котором Сахаров сразу узнал Козырева, был чисто выбрит, китель отутюженный, пуговицы надраены до блеска. Авиатор был сложен физически не хуже Козырева, но на его щеках пробивалась уже щетинка, костюм был чуть помят.
— Лейтенант Маркин прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы! — бойко доложил офицер-авиатор.
Доложил и Козырев. Подполковник предложил офицерам сесть.
— Зиночка! — крикнул Сахаров в открытую дверь смежной комнаты. — Принеси-ка личные дела лейтенантов Козырева и Маркина.
Козырев сидел напротив двери, видел, как девушка не спеша открыла дверку металлического шкафа и начала перебирать папки. Отобрала две, принесла начальнику.
— Спасибо, Зиночка! — поблагодарил Сахаров. Девушка неожиданно встретилась взглядом с Маркиным. Тот нагловато ей подмигнул. Сделав вид, что не заметил этого, Сахаров раскрыл папку.
— Итак, Маркин, вы окончили авиационное?
— Так точно! — вскочил со стула офицер-авиатор.
— Что мешало вам хорошо учиться? Не девушки ли?
Маркин молчал.
— Ну, ничего. Дело поправимое. Еще вопрос. У вас было взыскание за самовольную отлучку?
— Так точно! Часы подвели. Я плясал в самодеятельности. Как-то после концерта поехал провожать шефов. А часы, оказывается, у меня стояли. Вот на сорок минут и нахлопал самоволки.
— Значит — танцор? Это хорошо. Ну, а спортом увлекаетесь?
— Был чемпионом роты по домино, — сострил Маркин.
— Жаль, лейтенант. Вашему росту баскетболист позавидует. — Потом Сахаров обратился к Козыреву:
— Ну, с вами мы знакомы, лейтенант? Как отпуск провели?
— Неважно, товарищ подполковник! Бронхит в дороге подхватил. В Саратовский госпиталь вместо Уральска угодил. Вот справка.
— И нам не повезло. Проиграла наша «Стрела» позавчера... Что ж, лейтенант Маркин, пошлю вас в эскадрилью майора Кикнадзе. А вас, Козырев, в распоряжение майора Куценко, в батальон охраны.
Лейтенанты молодцевато отдали честь и вышли.
— Хорошо иметь знакомых начальников, — поддел Козырева Маркин, когда шли коридором. — Вам мило улыбаются, а тут...
— Перестань, Семен! — мягко оборвал Козырев. — Ты бы еще за юбку девчонку ухватил и замечаний тебе не делай.
— Понимаешь... Я и не хотел. Она как вошла, так и окосел. Хороша фифа! Надо будет подзаняться.
Интересный тип, подумал Козырев. Самоуверенный.
На улице офицеры распрощались и пошли в разные стороны.
Асфальтовая дорожка привела Козырева к длинным одноэтажным зданиям. В них размещались казармы. Майор Куценко — немолодой офицер со следами оспы на лице — встретил Козырева радушно:
— Присаживайтесь, — указал он на стул.
