и ненастье, и воющая под дверью желтоглазая, словно не тревожили матерь и дитя. Она гладила его по голове, своего первенца, который никак не желал засыпать без очередной истории. Женщина положила руку на спину ребенка. В это мгновение для них не существовало ничего.
— Ласскажи мне сказку! — потребовал ребенок у своей матери, приподнявшись на кровати. Ему едва исполнилось четыре, и он еще не выговаривал первый звук "рун". Совсем кроха. Молодая улыбнулась и пригладила его непослушные пряди волос.
— Хорошо. Будет тебе сказка, — по-доброму отозвалась она, совершенно забыв о стучащей за окнами непогоде.
— Это было давным-давно. В стародавние времена, когда еще Титан Йодкейм не проходил в этих местах. К берегам самого большого острова Глубокого Залива, того самого, названного первыми людьми — Янтаресвет, прибыла группа живых людей, что победили далекую тьму и Полог Неведения у себя на родине. Там на своем далеком материке, после победы названном Светлым, они преследовали зло, и подражая небожителям ночного сонма уничтожили его полностью. — Мать положила ребенку руку на спину. Она ощущала его осторожное дыхание. Шкура вепря закрывала бревна избы в изголовье, казалась и она внимательно прислушивается к этой истории.
— Это были отважные герои, что сразили множество порождений темного покрова, и потому их не пугали морские чудища. Люди из экспедиции плыли на двух кораблях, через Великий Темный Предел. Один из кораблей звался "Рассвет", а другой — "Закат". Огромное черное пространство вод бушевало под ними, и непроглядный Полог Неведения подходил со всех сторон. Но отважные мореплаватели преодолевали свой страх, их корабли двигались все дальше от земель, где они родились, — Она говорила, и глаза ее ярко заблестели. Отсветы огня заплясали и отразились в них.
— Полог, это селая земля? — переспросил ребенок. Его глаза были широко раскрыты, желая понять новое об этом мире. Женщина улыбнулась: "Как такое могло прийти вообще в голову?" А потом она поняла, что ребенок видит связь между тем и другим. И снова обрадовалась тому, какой он у нее все-таки смышленый.
— Нет, ну что ты, Энвнир, они же плывут по огромной воде! Великому Темному Пределу. Там нет вообще никакой земли. Ни сухой, ни сырой, ни светлой, ни серой, — она наклонилась к нему и, увидев осознание в его глазах, поцеловала в макушку.
— Ты правильно заметил, что они одной природы. Говорят, что Полог ушел в землю, сделал ее плохой. — кивнула женщина, подтверждая свои слова. Небольшая кроватка, больше похожая на лавку, заходила ходуном. — И с тех самых пор он больше не летает.
— А если он опять взлетит? — не унималось любопытное дитя в своей непосредственности.
— Он не взлетит. Полог побежден давным-давно. Пелена Неведения — это как бы такая тьма, висящая в воздухе и желающая поглотить неосторожного путника. Против нее не помогает ни огонь, ни вода, только особые древние кристаллы, что остались у охотников и жрецов. А серая земля… — молодая мать задумалась. — …она пришла после. Ты и сам ее видел, помнишь? — заметила блеск понимания в глазах ребенка рассказчица, и он с готовностью закивал.
— И вот, когда отважные герои высадились на остров, что и сейчас возле материка, на котором мы живем. То первым на него сошел Дюммаль Могильный Мохховик, далекий пращур Императора и первый король людей. Его потомки так до сих пор и правят с этого Янтарного Острова всей землей Терресии и архипелагом. — В этот момент скрипнула дверь, и мать ребенка обернулась. Отец семейства, наконец, зашел в дом и появился на пороге. В руках у него были отсыревшие дрова, пахнущие свежей смолой. "Пришлось нарубить новых", — догадалась молодая женщина. Он оббил грязь с обуви о порожец и неподвижно замер.
— Высадка людей близь материка стала Первой Вехой в освоении новых земель, что тогда еще были сокрыты Пологом Неведения, — она подняла глаза на мужчину. Их взгляды встретились. Он позвал ее, кивнув в сторону, и вошел в другую комнату.
— Дорогой, давай я тебе завтра расскажу продолжение? — она спросила, а по ее щеке побежала предательская слеза.
— Ты плачешь? — его вопрос прозвучал как-то особенно пронзительно.
— Нет! Просто очень жарко от огня — глаза заслезились. Прошу, сказку я тебе рассказала. Ложись спать, а завтра узнаешь продолжение? Договорились? — подтянула она одеяльце и, укрыв его, встала и прошла из комнаты к двери.
— Договорились, — согласился ребенок, и она вышла.
Мальчик лежал и смотрел на огонь, слушая свое спокойное дыхание. Пламя играло с ним, лаская его лицо, и закрывая глаза.
— Ты узнал? — раздался приглушенный голос.
— Они придут за ним завтра, — вздохнув, огорченно ответил собеседник.
— Ты не пробовал оспорить решение? — не унимался первый голос.
— Куда там… — здесь в речи возникла пауза, — Пробовал — не помогло.
— Может быть, просто сбежим? — оттенок легкого безумия и надежды проступил в голосе.
Ответом было молчание.
Тишина длилась и длилась. Языки пламени закружились, и ребенок отвлекся на них. Он сам не заметил, как уснул, так и не догадавшись, о чем говорили его родители.
И только потом послышался приглушенный всхлип. Еще один и еще. Град бил по крыше и сметался метлой под порог. Гроза стояла прямо над домом. Буря все сильнее стучалась в окна и ставни со всех сторон, и вскоре приглушенные рыдания стали не слышны. Снова завыла желтоглазая, она не считала горе других важнее своего.
Глава 2: "Забытая деревня."
Воды воспоминания отхлынули столь же резко, как и подступили к ресницам. На тройном распутье стоял человек в черных одеждах. Одеждах, которые носят в ордене вестники ночи. Изорванный плащ хлопал на ветру, а вытянутая вверх длиннополая шляпа больше походила на капюшон. Рот странника надежно скрылся за маской милхимика для фильтрации воздуха, но поверь мне, он поморщился от привкуса воспоминаний. Как кот брезгливо передергивает лапой, попав в воду, так и мрачный путник постарался поскорее забыть его. Неприятное прошлое, оно словно делало его слабее, уязвимее. Он больше не узнавал в нем себя. Там был кто-то другой, наивный, с открытыми для мира глазами, готовый верить всему. А здесь стоял совсем другой человек. Огромной глыбой гранита высился перед ним указывающий путь камень. Он был похож на него. На тот холодный путеводный кусок скалы из воспоминаний.
Конь всхрапнул позади, вскопал землю копытом, оставив на ней еще одну рытвину. Он снова потребовал двигаться дальше. Человеку тоже было не по себе. Холодок пробежал по его спине. Здесь осерение проникло далеко на юг. Все пространство кругом, на сколько хватало глаз, было отравлено серой землей, и только лес впереди горел зеленым
