был царём, неудивительно, что человек оказался не в силах устоять перед таким обаянием. Даже Бадауни, как мне кажется, чувствовал искреннюю веру Абу-л Фазла в то, что неграмотность Акбара в сочетании с [природными] умственными способностями делала его одним из боговдохновенных, сверхчеловеком и ставила в один ряд с такими уникумами, как Будда, Зороастр или Мухаммад, если не выше. То, что Абу-л Фазл действительно верил в духовное величие Мухаммада, доказывается его обычными восклицаниями, а также деньгами и усилиями, потраченными на переписывание Корана и издание подробного комментария к нему. Хорошо известно, что на Востоке люди верили — и, вероятно, продолжают верить до сих пор — в чудеса и духовный пыл. Вспомним высказывание Акбара («Аин-и-Акбари», пер. Г. Джарретта, III. 385): «Все пророки были неграмотны. Итак, пусть верующие оставляют одного из сыновей в таком состоянии». Однако сам не оставил без образования ни одного из своих троих сыновей.
Правдивость Абу-л Фазла была доказана вопреки обвинениям М. Эль-финстоуна, которые вызваны недостаточным знанием персидского языка. Упомяну одну сноску в его «Истории Индии» (4-е издание. 1857. С. 452), цитированную на с. 731 моего перевода. Эльфинстоун говорит, что Абу-л Фазл, подробно описав катастрофу в Афганистане, заключает, что потери составили лишь 500 человек. 1В оригинале употреблено слово кас, а в персидском оно имеет два значения. Во-первых, обычные люди, то есть не принимаемые в расчёт. Во-вторых, люди влиятельные, занимающие высокое положение. И из контекста явствует, что Абу-л Фазл использовал это слово во втором значении. Об этом — в словаре И.-А. Вуллерса (II. 831), где кас переводится как vir dignus (знатный человек), и Дж. Ричардсона (1008 а). То, что приводимая здесь Абу-л Фазлом цифра 500 относится К 500 знатным людям, на мой взгляд, убедительно доказывается, когда Фиришта и Бадауни сообщают, что потери превысили 8000 воинов, и ничего не говорят о данных Абу-л Фазла. Но [они несомненно] противоречили бы их собственным, если бы под словом кас понималось общее число павших. У Г. Блохманна (с. 345 его перевода «Аин-и-Акбари») стоит: «500 военачальников погибли». Упомяну, что переводчик прямо указывает место катастрофы: перевал Хайбер. Видимо, это произошло близ Кекура или Баландари в области юсуфзаев. Стремление Абу-л Фазла к точности подтверждается также «Комментариями» А. Монсеррата, где тот описывает поход в Афганистан против Мухаммад Хакима. Оба описания — Абу-л Фазла в «Акбар-наме» и Монсеррата в «Комментариях» — столь схожи, что невольно думаешь, не вместе ли они обсуждали план похода. Оба участвовали в нём, но описание Монсеррата полнее, и для тех эпизодов, о
которых он повествует подробнее, чем Абу-л Фазл, — к примеру, приводит беседу сестры Мухаммад Хакима с Акбаром в Кабуле, когда она выступила в оправдание действий брата, — следует предпочесть последнего.
Лорд Маколей в своей «Истории Англии» отмечает: «Чтобы раскрыть всю правду об Уильяме Пенне, требуется определённое мужество, ибо это персонаж скорее мифический, чем исторический. Представители народов-соперников и враждующие секты согласились канонизировать его». Подобное же замечание уместно и в отношении Акбара, и на моё суждение не повлияли сомнения по поводу того, действительно ли правы сэр Джеймс Макинтош и Маколей, отождествляя пророка Пенсильвании и посредника в истории с амнистией. Возможно, они и ошибались. Хотя этот вопрос не в моей компетенции, всё же, будучи высокого мнения о сочинениях Маколея, позволю заметить, что нигде не встречал доказательства того, что квакер Пенн и интриган Пенн — два разных человека. Думаю лишь, что критики Маколея представили дело так, будто существовал ещё один Пенн, погрязший в политических интригах и способный оказаться виновным в деле с амнистией. Однако отсутствуют доказательства, что он был таким человеком. Тем не менее признаю, примечание Маколея не столь убедительно, как могло бы быть.
Вернёмся к Акбару. Разумеется, его перехвалили. Он обладал превосходными качествами и острым умом, но не являлся ни святым, ни философом. И отнюдь не изжил в себе зверя, и ему были присущи недостатки его времени и его народа, а также его личные. Если считать [падишаха] человеком, озабоченным прежде всего своим нравственным обликом, то он уступал фанатичному Аурангзебу. И несмотря ни на что оставался потомком кочевников — ведь в жилах у него текла кровь Чингиз-хана. Был безжалостен и не сдерживал себя. Человек, способный отдать приказ швырнуть возжигателя светильников с крепостных стен за то, что тот уснул в царской постели, или, подобно Псамметиху в Египте, осудить двадцатьдетей на смерть, или идиотию с целью изучить первобытный язык людей, или мучить военачальника, бросив его под ноги слона, — даже если ему велели не лишать того жизни, — в сердце дикарь. Хорошо высказался по этому поводу мой друг Винсент Смит в жизнеописании Акбара (примечание на с. 343).
Однажды в 1581 году на берегу Инда он послал военачальника на поиски брода (Монсеррат. С. 582). Тот прошёл вверх по течению 25 миль, но ничего не отыскал, а крестьяне заверили его, что в тех краях никакого брода нет. С тем и вернулся. Но Акбар, узнав, что посланец не достиг места назначения, велел отвезти его туда, привязать к хвосту надутой бычьей шкуры и швырнуть в реку! Когда прозвучал приказ, всё
войско замерло в ожидании того, что произойдёт. Несчастного несло по течению, слышались вопли и мольбы о прощении. Когда же тот проплывал мимо царского шатра, Акбар велел вытащить [провинившегося], однако имущество — конфисковать, а самого — продать в рабство. Один друг купил его за 80 золотых монет, взятых, очевидно, из царской казны, и [неудачника] всё-таки простили!
Акбар велел названному военачальнику разведать, есть ли где-нибудь переправа через Инд верхом. После подвига принца Джалал-ад-дина во времена Чингиз-хана едва ли можно было утверждать, что Инд нельзя пересечь на лошади. Однако кажется, что в обычных условиях через Инд невозможно переправиться ни выше, ни ниже от Аттока, если только не пройти очень далеко вверх по течению. И даже если Инд или реку Кабул можно преодолеть вброд, там часты неожиданные паводки, как это показал печальный опыт близ Джелалабада во время войны с афганцами. В своих мемуарах, изданных в 1792 году (с. 98), майор Реннелл говорит: «Инд иногда можно перейти выше Аттока, но мы никогда не слышали, чтобы это было возможно ниже него».
В «Акбар-наме» повествуется, как Акбар, разгневавшись однажды на бедняка, представшего перед ним пьяным, приказал окатить того холодной водой — и человек умер от шока.
Любовь
