это.
Я крепче сжимаю дверь.
Я знаю, нам не стоит обсуждать это в коридоре, но, если я впущу Итана, он дотронется до меня, и тогда вся хрупкая сила, что еще есть во мне, разрушится.
— Так… к чему нас все это приводит? — Он подается вперед. — В смысле, я-то знаю, чего хочу. — Он так близко, что его ноги почти касаются моих. — Думаю, я был достаточно откровенен. Но что насчет тебя?
Я напрягаюсь из-за его близости.
Этот человек столько всего для меня олицетворяет. Он был моим первым настоящим другом. Моей первой любовью. Первым партнером в постели. Мастером всего удовольствия, что я испытала, и архитектором стольких моих страданий, сколько я и не подозревала, что способна вынести.
Кажется почти невозможным, что за все это ответственен один и тот же мужчина. Мужчина, который хочет быть для меня одним единственным.
Моим.
— Кэсси… — Он касается моей руки, потом пробегается по моему запястью и вдоль предплечья. Мурашки взрывом выступают на моей коже от его прикосновений. — Чего ты хочешь?
Я хочу его. Но не должна. Нуждаюсь в нем. Но ненавижу это.
— Я не знаю, — шепчу я.
— Я знаю, — говорит он, подаваясь вперед — Впусти меня. Обещаю, на этот раз я здесь, чтобы остаться.
2
ПРЕЗРЕННАЯ УЯЗВИМОСТЬ
Шесть лет назад.
Округ Вестчестер, Нью-Йорк.
Гроув.
Я просыпаюсь и тянусь, не сразу понимая, почему все мое тело ноет. И тут я вспоминаю.
У меня был секс. Невероятно страстный до дрожи в мышцах половой акт. С Итаном.
Я улыбаюсь.
Итан Холт лишил меня девственности.
О, боже, как же он ощущался! Снаружи и внутри.
Сцены из прошлой ночи нахлынывают обратно, превращая боль в покалывания.
Конечно, теперь я буду выглядеть иначе. Я уже себя так чувствую. Восхитительно. Словно для меня открылся новый мир жизненного опыта, и мне не терпится исследовать его.
Вместе с ним.
Довольно вздыхая, я тянусь рукой на другую сторону кровати и нахожу ее пустой.
Я открываю глаза.
— Итан?
Я встаю и проверяю остальную часть квартиры. Пусто.
Возвращаюсь и сажусь обратно на кровать. Простыни смяты и все также источают его аромат.
Я проверяю свой телефон. Сообщений нет. Смотрю под кровать, чтобы убедиться, что трогательная любовная записка/извинение не затерялась под ней.
Ничего.
Великолепно.
Уверена, когда мужчина покидает постель посреди ночи, это не очень хороший знак.
Позже этим же утром, у меня трясутся колени, пока я жду начала нашего занятия по продвинутому курсу актерского мастерства.
Холт опаздывает. А он никогда не опаздывает.
Я все еще не могу поверить, что он просто взял и ушел. В смысле, если ты впервые спишь с девушкой, то хотя бы потом посылаешь эсэмэску, верно? Или даже удостаиваешь телефонного звонка со словами: «Привет. Спасибо, что позволила мне лишить тебя девственности. Было здорово!».
Я знаю, что ему нелегко жить с душой нараспашку, но разве он не понимает, что он – не единственный кто нуждается в утешении?
Эрика входит в аудиторию, и я пытаюсь выкинуть Итана из головы.
— Дамы и господа, с возвращением. Надеюсь, у вас всех были плодотворные выходные в честь Дня Благодарения. — Все бормочут что-то позитивное, и она улыбается. — Отлично, потому что следующие несколько недель я буду давить на вас сильнее, чем когда-либо прежде. В этом семестре мы будем работать с масками, что является одним из сложнейших и древних видов искусства внутри театра.
Дверь открывается, и Эрика хмурится при виде Холта, который заходит и садится. У него усталый вид.
— Спасибо, что присоединились к нам, мистер Холт.
Он кивает.
— Да, нет проблем.
— Принести вам что-нибудь? Часы, к примеру?
Он опускает взгляд на свои руки.
— Извините за опоздание.
Она награждает его пристальным взглядом.
— Как я уже говорила, работа с масками сложна́ и требует от актера абсолютной честности и открытости. Это не тот вид искусства, который прощает эмоциональную отчужденность или неуверенность. Будьте готовы к жестокому самоанализу.
Холт посматривает на меня и натянуто улыбается, прежде чем отвернуться.
Эрика подходит к своему столу и берет большую коробку, наполненную масками. Она раскладывает их на полу.
— Эти маски выражают особые эмоциональные черты. У вас есть несколько минут, чтобы выбрать ту маску, которая импонирует вам больше всего.
Все подходят к маскам. Пока все разговаривают и смеются между собой, Итан стоит позади в ожидании пока толпа затихнет. Я иду и становлюсь рядом с ним.
— Привет.
— Привет. — Он едва смотрит на меня.
— Ты сбежал от меня этим утром. — Он засовывает руки в карманы и мышцы на его лице сжимаются. — Я… чем-то тебя расстроила? Это из-за того, что произошло? В смысле, я знаю, ты говорил, что нам стоит подождать, и я все равно заставила тебя это сделать, но…
— Нет. — Он пожимает плечами. — Ты меня не расстроила. У меня… просто были дела, и я не хотел будить тебя. Все нормально.
Его слова приободряют, но никак не заставляют меня чувствовать себя лучше.
— Значит, ты… наслаждался этим? Мной? Тем что мы сделали?
Он опускает голову, и я вижу намек на улыбку, когда он наклоняется и шепчет мне на ухо:
— Кэсси, только ты можешь обсуждать секс посреди занятия по актерскому мастерству. Можем мы, пожалуйста, поговорить об этом позже, когда не будем в помещении полном людей?
— Ох, да. Конечно. Позже. — Я знаю, что он прав, но моя самооценка с каждой секундой все больше и больше падает. — Когда, позже?
Он вздыхает и наклоняется снова так, что его губы прикасаются к моему уху.
— Да, мне понравилось. Очень. С тобой без сомнения у меня был лучший секс. Но мысли об этом не приведут меня сейчас ни к чему хорошему. Так что, пожалуйста, ради моего неловкого стояка, завязывай.
Его признание заставляет меня лучиться улыбкой. Это не оправдывает его уход, но теперь я, по крайней мере, знаю, что он хорошо провел время.
Эрика указывает на нас.
— Мистер Холт, мисс Тейлор… прекратите разговоры и выберите маски, пожалуйста. Мне бы хотелось уже начать.
К тому времени, когда мы продвигаемся вперед, остаются только две маски: одна с большим носом, тяжелым взглядом и нахмуренными бровями, а другая похожая на ребенка с круглыми глазами и нежными щечками.
— Агрессия и уязвимость, — говорит Эрика,
