Время шло. В полночь прибыла повитуха и, осмотрев Лорену Эйприл Дженнингс, объявила Картеру Дженнингсу, что если он сейчас же не найдет врача, то его жена умрет, так и не разродившись вторым ребенком. Картер вскочил на коня и помчался в город. В салуне он нашел пьяного доктора, который забавлялся игрой в карты, и пригрозил пристрелить его, если тот сей же момент не отправится с ним в Пайнхерст…
В конце концов Ванесса появилась на свет, но всем уже было ясно, что Лорена Эйприл долго не проживет.
- Маста Картер словно помешался, - продолжала Поузи. - Он во всем винил девочку: и в том, что мисс Лорена так мучилась при родах, и в том, что с тех пор так и не оправилась. И когда она все же умерла, бедняжка - вам в ту пору было всего три годочка от роду, - ваш отец снова и снова обвинял мисс Ванессу.
Поузи сокрушенно покачала головой и тоже стала смотреть в окно над лестницей.
- Мисс Ванесса ни в чем не виновата! Не ее вина, что ваша матушка с тех пор все болела и в конце концов умерла. Это все Божья воля… Но вот ваш папа, он не хотел ничего понимать, а если ему старались хоть что-то втолковать, то и слушать не желал. А ведь многие пытались, и не раз! Ну, а потом отступились… Ваш отец не из тех, кому можно что-нибудь втолковать. Уж если заберет себе что в голову…
«В довершение всего, - с грустью подумала Эйприл, - всю свою любовь отец перенес на меня одну, полностью игнорируя Ванессу и делая вид, что второй дочки вовсе не существует». Эйприл по-своему пыталась как-то поправить дело. Когда отец дарил ей подарки, она всегда делилась ими с сестрой, но та лишь нарочно ломала и портила их. Эйприл потеряла счет куклам и другим игрушкам, которые в злобе уничтожила Ванесса.
Поузи часто говорила, что не может понять, почему Эйприл не возненавидела сестру: ведь та с самого детства отличалась жестоким нравом. В ответ Эйприл пыталась объяснить экономке, что по-другому и быть не могло:
- Ванесса ведет себя так потому, что ни от кого не видит любви. А я ее люблю и никогда не перестану доказывать это!
Наверху послышались шаги. Поузи и Эйприл подняли головы и увидели широко улыбающегося Картера Дженнингса. Это был высокий, крепко сбитый мужчина с властными манерами. Он добился успеха в жизни и желал, чтобы все окружающие непременно знали об этом. Некоторым Картер Дженнингс казался слишком высокомерным, но никто не мог не считаться с его огромным богатством и соответственно политическим влиянием.
- Моя дорогая! - Он быстро подошел к Эйприл, поцеловал ее в щеку и, сияя отцовской любовью, взял за руку. - Сегодня твой день! Пусть вся Алабама знает, с какой гордостью я представляю тебя обществу!
Эйприл тоже улыбнулась в ответ, правда, несколько натянуто.
- А мы с Поузи как раз обсуждали наш сегодняшний бал, папа… наш - мой и Ванессы, - подчеркнуто добавила она.
Поузи искоса взглянула на хозяина и заметила, что тот слегка нахмурился, однако как ни в чем не бывало продолжал:
- Это будет грандиозное событие! Я прошел по всему дому, все проверил. Везде полный порядок. Поросята уже жарятся, и из кухни доносятся такие запахи, что у меня даже слюнки потекли!
- Самые важные люди Юга прибудут сегодня ко мне, чтобы присутствовать на первом балу моей малышки! - Картер обнял дочь и прижал к себе.
- Он не только мой, папа, - снова мягко поправила отца Эйприл. - И еще я узнала, что ты, оказывается, не случайно устраиваешь бал сегодня - ведь инаугурация президента Дэвиса назначена на ближайший понедельник. Значит, уже в эти выходные в Монтгомери съедутся многие важные господа.
- А даже если и так? Нынче в Монтгомери будет много балов, но вот увидишь, какой они предпочтут. Не исключено, что сам президент Дэвис появится у нас сегодня же вечером!
Картер Дженнингс лукаво подмигнул дочери, а затем с загадочным видом добавил:
- А вот тебя, дорогая, мне есть чем удивить…
- Чем же? - с любопытством спросила Эйприл. Щелкнув пальцами, хозяин Пайнхерста подозвал к себе Поузи.
- Принеси какую-нибудь накидку для мисс Эйприл! На улице холодно, а мы собираемся немного прогуляться.
Поузи поспешно удалилась выполнять приказание, а Эйприл тем временем старалась выведать у отца секрет, однако он молчал и лишь загадочно улыбался.
Вскоре экономка возвратилась, неся длинный зеленый бархатный плащ. Картер заботливо укутал им плечи дочери, осторожно надел капюшон и прошептал ей на ухо:
- Ну просто красавица! В точности как твоя покойная матушка… Настоящий ангел, сошедший с небес!…
Эйприл вздрогнула. Каждый раз, когда отец смотрел на нее с таким обожанием, девушке становилось не по себе. Взгляд его при этом делался столь странным, что она не могла отделаться от чувства, будто в этот момент Картер Дженнингс видит не свою дочь, а ее давно умершую мать.
- Папа, ты, кажется, звал меня куда-то? Так давай пойдем поскорее! - Она высвободилась из его объятий и направилась к двери. - А то мне уже пора одеваться…
Отец шутливо отвесил ей церемонный поклон и распахнул дверь:
- Слушаю и повинуюсь, моя прекрасная дочь!…
Эйприл вышла на широкую мраморную веранду, опоясывавшую огромный дом, взяла отца за руку, и они стали спускаться по широкой лестнице между двумя высокими белыми колоннами. Порыв холодного ветра откинул капюшон, и волосы упали на лицо Эйприл.
- Ты уже надарил мне столько подарков, папа, - снова попыталась она урезонить отца. - И вот теперь снова…
- Чепуха! - Картер обнял дочь, словно желая защитить ее от ледяного ветра. - Вполне естественно, что отец хочет сделать дочери подарок в день ее первого бала! Но не думай, что он будет единственным. Позже я подарю тебе еще кое-что. Самое ценное… то, что когда-то принадлежало твоей незабвенной матери…
Эйприл поняла, что спорить бесполезно. Ей хотелось только одного - чтобы отец не забыл о подарке для Ванессы.
Они вышли на аллею, засаженную миртовыми деревьями. Весной, когда их ветви украсят тысячи розовых и пурпурных цветов, это будет великолепное зрелище. Сейчас же голые черные деревья, словно одетые в траур, напоминали о мрачной и суровой зимней поре.
Впереди показались конюшни - два внушительных строения. Породистые лошади, гордость Картера Дженнингса, были привезены в его поместье из Англии и участвовали не только в выставках, но и в различных состязаниях.
- Виргинию называют конной столицей, - часто презрительно говорил он. - Только я сомневаюсь, что в этом штате найдутся кони лучше моих!
В один прекрасный день Алабама станет конной столицей всего мира, помяните мое слово!…
Однажды в воскресенье Эйприл довелось присутствовать на скачках в Монтгомери, и зрелище это ее поразило. Лошади-четырехлетки соревновались на дистанции в четыре мили, и победили только те, что принадлежали мистеру Дженнингсу.
Ей всегда нравилась верховая езда, но по настоянию отца она большую часть дня проводила за уроками, музыкой и за чтением, так что времени для конных прогулок почти не оставалось. Ванесса же ездила столько, сколько хотела, и Эйприл часто провожала сестру завистливым взглядом, наблюдая в окно, как та галопом несется по пушистым зеленым лужайкам Пайнхерста.
