не просила ее свозить меня в когда-то мой дом, она наотрез отказалась. Не действовали ни слезы. Не просто разговоры. И тогда я поняла, что придется идти на обман. Никто ничего мне не объяснил. А я должна была знать как это произошло? Если это была простая утечка газа, тогда почему все молчат?
Меня хватило на один день в доме бабушки. А после продумав план, я решила незамедлительно действовать.
Дождалась ночи и как только все уснули, ловко вылезла через окно второго этажа. Спуститься вниз проблем тоже не составило. И как только под ногами почувствовалась твердая поверхность земли, я побежала, параллельно набирая номер единственного человека, который мог мне сейчас помочь. И на удивление он оказался единственным, кому я могла безоговорочно доверять.
— Ты где? — с отдышкой спросила я, выбегая за ворота.
— У соседнего дома припаркавался.
Быстро обернулась по сторонам в поисках знакомой машины.
— Все, вижу тебя, — быстро выпалила я, отключаясь.
— Все нормально? — обеспокоенно спросил Влад, не успела я даже залезть в машину.
Несколько раз вздохнула полной грудью, чтобы перевести сбившиеся дыхание.
— Да, поехали.
Всю дорогу я не могла найти себе места. Руки тряслись от испуга и неизвестности. Сердце так сильно стучало о грудную клетку, что казалось даже Влад слышит его биение. Я еще даже не увидела свой дом. Точнее то, что от него осталось. Но истерика уже начала подступать к горлу. Слезы скопились в уголках глаз и плотина вот-вот готова была прорваться.
Я чувствовала страх. Дикую боль, что рвала мою душу на части. Я не верила. Не верила в то, что их больше нет. Папа. Мамочка. Еще неделю назад я крепко обнимала их перед поездкой в летний лагерь. Еще неделю назад я чувствовала их тепло. Чувствовала любовь. А буквально четыре дня назад слышала их голос. И как поверить в то, что больше я никогда это не почувствую. Никогда не услышу такое родное «доченька»?
Никогда в жизни я не чувствовала так много, как чувствовала в этот момент. Еще никогда мне не хотелось просто покончить со всеми этим лишь сердце перестало рвать на куски. Лишь бы в легких не чувствовалось жжение. А душа болела настолько сильно, что то и дело хотелось приложить руку, чтобы хоть как-то уменьшить боль. Казалось что и правда в этот момент было легче умереть…
Но я была рада тому, что благодаря Владу я смогу узнать правду. Увидеть все своими глазами. Влад всегда был другом нашей семьи вместе со своими родителями.
Наши отцы дружили с самого детства именно поэтому и мы с Владом стали лучшими друзьями. Он был для меня ближе всех. Всегда. Из года в год это не менялось. Мы всегда поддерживали друг друга. Заботились друг о друге. Как брат и сестра только ментально в тысячу раз ближе. И я искренне любила его. Моя семья любила его.
— Что тебе сказали об их смерти? — не отвлекаясь от дороги спросил Влад.
Громко шмыгнула носом, сглатывая чертов поток слез. Не надо. Не сейчас.
— Утечка газа, — и дорожки слез градом хлынули из глаз, а я в голос заскулила пытаясь их сдержать.
В тишине машины послышалась раздраженная усмешка.
— Вранье! — злобно выплюнул Влад и я ошарашенно подняла на него глаза.
— Что значит вранье, Влад? Что значит вранье? — казалось в эту секунду мое сердце остановиться.
Влад ничего не ответил. Он молча протянул мне телефон и я без вопросов взяла его в руки. Пальцем тыкнула на черную кнопку с правой стороны и экран разблокировался.
— Что это? — спросила я, когда перед глазами появилось видео нашего дома с улицы.
— Просто смотри.
Наверное с минуту ничего не происходило. Все казалось как всегда. Вон стоит беседка, где мы так часто любили проводить семейные вечера. Вот же сам дом, где из года в год царили любовь и понимание. Но уже спустя минут все изменилось, когда из дома выбежал мужчина, что казался мне смутно знакомым.
Я все пыталась напрячь извилины, что отвечали за память, но вспомнить хоть что-то об этом мужчине так и не смогла. Он был напуган. Очень сильно напуган. Все его движения казались нервными и потерянными, словно его секунду назад закинули в неизвестный для него мир.
Мужчина остановился посередине зеленого газона оглядываясь по сторонам. Все его действия казались очень взвинченными. Затем он быстро заглянул в телефон, и кому-то позвонив, выбежал за ворота.
Я думала, что на этом моменте видео закончилось, но спустя несколько секунд случился настоящий ужас. Прогремел взрыв. Уничтожающий взрыв, что заставил мое тело вздрогнуть от животного ужаса, а глаза за секунду застелила мокрая пелена слез. И в момент от моего самого родного места остался только пепел.
Телефон против воли выпал из рук. Истерика прорвала платину и я во все горло начала рыдать как душевно больная.
— Неееет! Нет! Нееет! Ааа, — задыхаясь в собственных слезах кричала я во все горло, пиная ногами пол машины.
Почему они? За что ты чертов урод забрал у меня самое дорогое? За что? За какие ошибки мне пришлось отдать такую огромную плату?
— Почемууу? — сломлено пропищала я, невидящим взглядом прожигая такое же безжизненное лицо Влада. — ПОЧЕМУ!
— Господи, мне так жаль, Агата, — шептал Влад, отстегивая ремень безопасности, чтобы обнять меня.
Быстро подняла глаза перед собой и вдохнуть больше возможности не было. Перед глазами стояли руины моего счастья. А я не узнавала собственного дома. В тех почерневших обломках… Я лишь видела как все мои счастливые воспоминания сгорали. Безжалостно сгорали, как когда-то сгорел и дом.
С трясущимися руками открыла дверь машины, с трудом вылезая на улицу. Ноги словно онемели и наотрез отказывались идти. Почва под ногами все еще тряслась. Мозг все еще не верил. А боль все еще продолжала раздирать мое бедное сердце.
Шаг за шагом я начала идти быстрее, параллельно стирая с лица все новый и новый поток слез вперемешку с соплями. И вот ноги не выдержав пустились в бег.
— Агата! Агата! — в голос кричал перепуганный Влад, но я и не думала останавливаться.
Этого не может быть. Этого не может быть. Этого не может быть! Ноги остановились напротив обгоревшего дома и я обессиленно рухнула на холодную землю. Казалось, что в воздухе все еще пахло гарью. И теперь вместо любви и счастья в воздухе витала смерть. Я чувствовала ее всем нутром. Каждой клеткой своего организма я ощущала ужас, что словно издеваясь пробирался все выше. Липким слоем полз по коже, заставляя ее покрываться мурашками
