за ним на улицу, и уже чувствуется перемены в атмосфере.
— Я даже не знала, что будет дождь.
Я рада, что Пенни не задержалась надолго. Она завезла кое-какие продукты, принесла несколько коробок, и затем ей пришлось вернуться домой к своему мужу и моим племянникам.
Мужчина оборачивается и усмехается.
— Вот тебе и Техас. Впрочем, это может быть глупо. Но может быть, вам понадобится немного свечей и фонариков.
Только он это произносит, с неба начинает лить дождь, и мы спешим занести несколько последних коробок. Ветер дует во всех направлениях вокруг нас, и мы сопротивляемся ему, чтобы втащить последние коробки.
Единственное, чего не было в письме Джея, так это небольшого напоминания о погоде в Техасе. Пусть я родилась и выросла всего в двадцати милях отсюда, но это было целую вечность назад. Как я могла забыть о непредсказуемой погоде в Техасе?
Глава 2
Кэролайн
С печеньем покончено, и все готово оправиться в герметичную пластиковую посуду. Но эта буря возникла из ниоткуда. Я понимала, что этот сезон будет трудным, поскольку у меня не будет Джея, к которому можно было бы бежать. Но не была готова к этому столь скоро. Мне казалось, что у меня есть еще несколько недель, чтобы морально подготовиться.
Печенье на кофейном столике лежит передо мной, но я не могу отнести его сейчас. Только не так. Помимо колоссального количества дождя, через который мне придется пробежать, я не хочу, чтоб первым впечатлением моего соседа обо мне было то, будто я какая-то сумасшедшая леди, боящаяся штормов. А это почти правда. Я не понимаю в чем дело, но боюсь бурь. Я справлялась с этим в течение многих лет, но именно Джей помог мне продвинуться дальше. По крайней мере, теперь я не прячусь в шкафах, хотя мысль сделать это прямо сейчас почти не поддается сопротивлению. Блин, на что бы я только не согласилась ради подвала прямо сейчас.
Радио, которое я включила, не работает, и я слышу лишь отдельные слова. Поэтому нажимаю на кнопки, поворачивая радио в разные стороны, слегка сдвигаю, пока звук не становится чистым. Из динамиков раздается громкий гудок, за которым следует голос. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Всем в укрытие. В Бомонте появилось предупреждение о торнадо. Повторяю. Всем в укрытие…
Я замираю от этих слов. Точно понимаю, о чем они говорят, и знаю, что оповещение означает, что торнадо был замечен. Я беру свой дождевик и натягиваю его, хватая коробку с печеньем, пока иду к двери. Нравится им это или нет, но мои новые соседи вот-вот увидят мое сумасшествие, ибо я никак не могу оставаться в этом доме одна.
Я затягиваю куртку потуже и бегу через двор. На полпути в небо ударяет молния, и я подпрыгиваю. Прижимая пластиковую коробку к груди, бегу так быстро, как только позволяют мои короткие ноги.
Когда я добираюсь до крыльца, то едва не распахиваю дверь и захожу внутрь, но в последнюю минуту вспоминаю, что у меня больше нет на это права.
Я нажимаю на дверной звонок, один раз, затем второй раз для пущей достоверности. Я уже собираюсь надавить на него снова, когда дверь распахивается, и на пороге стоит мужчина с удивленным выражением лица.
* * *
Первое, о чем я думаю, когда слышу звонок в дверь, это то, что грузчики что-то забыли. Но когда открываю дверь и вижу стоящую на пороге женщину, я испытываю шок. Что она здесь делает? Она совсем миниатюрная, закутанная в куртку, держащая перед собой пластиковую коробку из-под еды.
Она поднимает голову, капюшон куртки падает назад, обнажая ее каштановые волосы и устремленные на меня глаза. Я ахаю от ясной голубизны ее глаз и страха, который вижу в них. Я делаю шаг к ней.
— Ты в порядке?
Ее лицо бледное, почти как белая простыня, а тело дрожит. Я едва дотягиваюсь до нее, но тут с неба доносится громкий раскат грома, и она подскакивает ко мне, толкая в дом, подальше от бурной погоды снаружи.
Я закрываю дверь и хватаю ее за плечи, пытаясь удержать, и ощущаю, как ее большие груди прижимаются к моему животу, а ее тело дрожит подо мной. Я тянусь за ее курткой.
— Ну-ка, снимай мокрую куртку.
Она поворачивается ко мне спиной, так чтобы я мог снять ее с нее и повесить на крючок рядом с дверью.
Когда я снова поворачиваюсь к ней, она еще смотрит на меня, и я теряюсь. Она чертовски голубая мечта, ставшая реальностью. Чувство, которое разгорается внутри меня, не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал раньше. Я хочу защитить ее и заявить на нее права. Я желаю заключить ее в свои объятия и положить конец тому, что вызвало это выражение на ее лице. Я не хочу, чтобы она волновалась или чего-то боялась. Мое сердце начинает бешено колотиться, глядя на нее. Она крошечная по сравнению со мной, но уже сейчас могу сказать, что мы идеально подходим друг другу. Гремит гром, и она вздрагивает, прижимаясь ко мне. Девушка прилегает ко мне так, словно мы созданы друг для друга.
Все эти чувства слишком глубоки для меня, и прежде чем она почувствует мою твердеющую выпуклость, я высвобождаю ее из своих объятий и грубо спрашиваю:
— Что ты делала на улице в таком виде?
Она подскакивает от внезапного звука моего голоса.
— Э-э, я принесла вам и вашей жене печенье, поприветствовать вас.
Я беру контейнер из ее рук и кладу на столик у входа.
— Во время гребаного торнадо?
Я понимаю, что не должен ругаться на нее, но мысль о том, что с ней могло произойти, переполняет меня, и мне не хочется думать о том, почему меня так это расстраивает. Одного вида ее соблазнительного тела достаточно, чтобы я растерялся. Ее соски напряглись, упираясь в белую футболку. Пусть на ней и была куртка, только она полностью промокла, и одежда прилипла к ней, демонстрируя каждый изгиб ее тела.
— Подождите, жена? Я не женат, — говорю я ей. — Позволь принести полотенце.
Я иду за полотенцем, и когда возвращаюсь, она крепко обхватила себя руками и смотрит в окно.
Я накидываю полотенце ей на плечи и не могу удержаться, чтобы не протереть ее влажную кожу. Она начинает вытираться и благодарит меня.
— Э-э, значит, ваша жена…?
Я трясу головой.
— Я не женат.
Она наклоняет набок голову.
— Простите, женщина, которую я увидела раньше.…
Я улыбаюсь, размышляя, не ревнует
