теперь я люблю стиль минимализм: одна тарелка, одна ложка, одно разбитое сердце.
Снова вру сама себе. Ненавижу стиль минимализм. У нас с Артёмом было замечательное уютное гнездышко: светлые стены, удобная мебель, стильная посуда и домашний текстиль. Я потратила уйму времени и своих средств, чтобы создать наш Дом, Артём в это время не работал. Как забавно, что он этого даже не оценил. Прошло всего три месяца с момента нашего расставания, а рана ещё не затянулась. Она огромная, как чёрная дыра! Она поглощает все светлое во мне. В ней плещется жгучая кислота, которой можно выжечь все живое на земле. Именно из этой кислоты алхимики в древности и сотворили: ненависть, месть, отчаяние. А ведь раньше там была любовь. Любовь как мне казалось нерушимая, очень уютная и тихая.
Наша история с Артёмом не была какой-то особенной. Мы познакомились в общежитии университета, он пятикурсник решил разыграть глупую первокурсницу, когда я сломя голову неслась, чтобы успеть до закрытия общежития. Отчитав меня перед друзьями на курилке, он сообщил, что я уже опоздала, а им как пятикурсникам разрешено выходить в любой момент. Но он может договориться с вахтером. Цена данной услуги — один поцелуй! И я согласилась. Целовались мы по итогу всю ночь, в свою комнату я попала лишь на рассвете, с искусанными, припухшими губами и мокрым нижним бельём.
Мы так много целовались с ним в наш первый год! Я только и помню бесконечные, сладкие поцелуи! Потом Артём получил диплом, устроился работать помощником адвоката и сделал мне предложение! Наша свадьба была скромной, но я голову теряла от всего происходящего.
Снова и снова прокручиваю воспоминания в своей голове, когда и что я сделала не так, чего не хватило моему мужчине в семье. Мы любили друг друга, и, как мне казалось, были очень близки. Ответа я так и не нахожу.
На землю грешную меня вернул забытый телефон мужа и смс от его любимой, а позже и пустая квартира.
Воспоминания льются в рану той самой жгучей кислотой. Боль становится невыносимой, ещё секунда и слезы польются прямо в кабинете Тимура. В чувства меня приводит писклявый голос Кати.
— В субботу. Вы летите в субботу.
3. Кемаль.
Снова Берк сидит один в кабинете допоздна и грустит. Иногда мне кажется, что нельзя взваливать на себя столько ответственности. На работе — идеальный, дома — идеальный, в обществе — идеальный. Это, конечно, было бы очень здорово, если бы мой друг был счастлив, ведя такой образ жизни. Но видно же, что его это тяготит, и в последнее время всё сильнее и сильнее. Интересно, когда он бывает самим собой?
— Ханде святая женщина, если позволяет тебе тут сидеть до самой ночи. — Пытаюсь шутить, заходя в кабинет моего лучшего друга, с которым мы неразлучны с самого детства.
— Даже если я задержусь на тысячу лет, она всё равно дождется и не упрекнёт меня. — Лукаво улыбается в ответ Берк.
Вот же змей-искуситель, пленитель женских сердец. Знает, что жена его безумно любит и постоянно этим пользуется. Да и как не любить? Ведь он не только богат и обладает властью, но ещё и невозможно красив: высокий, стройный, подтянутый, широкоплечий. А как умеет смотреть своими черными глазами. Неудивительно, что вокруг него стаями вьются красавицы. Да только без толку — он их даже не замечает. Отстраненный, серьёзный, суровый. Когда мы были студентами, он был гораздо веселее. Мог быть сумасшедшим и безбашенным, иногда даже осмеливался спорить с господином Асланом-старшим, разбивал сердца девушкам и не особо налегал на учёбу. Я всегда восхищался своим другом и гордился им. Он был для меня примером, как родной брат.
— Ты испытываешь терпение Аллаха! — не могу сдержать смех. — По моей части все отчеты готовы. Когда сверимся? — спрашиваю, усаживаясь в широкое кожаное кресло, но, к моему удивлению, еле туда помещаюсь. Кажется, Берк это заметил. Сейчас начнет меня смущать.
— Господин КемальАтешоглу, — ну вот, сейчас опять начнёт эти свои шуточки. — Мне кажется?
— Что? — уже готовлюсь к искрометному юмору друга.
— Да ты словно гора, скоро ни в одни двери не пройдёшь! — разражается смехом Берк. — Может, хватит уже в спортзале заниматься? Посмотри, какой огромный стал! Уже в полтора раза шире меня, а я, ей-богу, тоже постоянно занимаюсь и вешу девяносто килограммов. Сколько ты уже весишь?
— Мой вес ничуть не изменился. — Стараюсь придать себе равнодушный вид и не рассмеяться в ответ. — Понятно, что я вешу больше, я-то и на голову тебя выше.
— Посмотрите, какой серьезный! — восклицает Берк. — Я шучу брат, отлично выглядишь. Выходи только на улицу почаще, а то девушки и не подозревают, какой ты красавец тут существуешь.
— У нас отличный годовой рост чистой прибыли. Сможем расширяться после нового года. — Игнорирую слова про девушек.
— Как и планировали, брат. — Потирает руки Берк и наконец-то открывает мой отчёт. — Если заключим сделку с русскими, то сможем расширить производство и вариации товарных позиций даже раньше. Как бы это уговорить их выкупить не только косметическую линию? Было бы неплохо всучить им ещё что-то, может витамины…
— А что по поводу технологии, которую мы хотели выторговать у итальянцев?
— Пока тихо. Они всё ещё думают. — Недовольно фыркает Берк. — Вот согласился бы ты тогда поужинать с их директрисой, и даю руку на отсечение, мы бы уже работали по новой технологии.
— Как можно брат? Я не могу встречаться с кем-то ради выгоды. — Мне даже думать о таком неприятно, так неуважительно отнестись к женщине, обмануть её, чтобы получить что-то взамен. Разве это подобает мужчине?
— Она же хотела просто поужинать. Не съела бы она тебя, а у нас уже была бы инновационная технология. Ты слишком правильный, Кемаль. Не умеешь пользоваться ни своей внешность, ни властью.
— А ты что, умеешь? — быстро прокручиваю в голове множество моментов, где этот человек с лицом аристократа и безупречными правильными чертами, не моргнув и глазом, брал своё, лишь улыбнувшись или подмигнув. — Хотя да, умеешь.
— В наше время просто необходимо уметь брать то, что тебе нужно. — Отвечает с серьезным видом Берк и возвращается к чтению документа.
— Тебе-то брать ничего не нужно, всё само в руки идет.
— Будь ты порасторопнее, и тебе бы шло. — Хмыкнул Берк. — Добрая наивная твоя душа, Кемаль-брат. Пропадёшь без меня, ой пропадёшь.
— Посмотрите на него! — вскидываю руки вверх. — Ну, всё, сдаюсь, спаситель ты мой. Пошли домой, в машине по дороге дочитаешь.
— Тебе-то куда спешить? Ты живешь один, ни семьи, ни детей. — Снова уткнул нос в бумаги Берк. —
