Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
притворяюсь, а не ряженый. В свое время меня здорово обучили этому и многому другому, о чем говорить не стоит. До сих пор не могу понять, как у меня все это получается. Насколько помню, я никогда, с самых юных лет, не испытывал ни малейшей тяги к лицедейству, не участвовал в художественной самодеятельности и даже не читал стишков со сцены. Да и не стоит называть лицедейством то, чем я занимаюсь. Я ведь не играю, а именно проживаю жизнь персонажа, надев его личину, притворившись им. Этим-то мы, притворщики, – а нас в управлении таких несколько, – и отличаемся от актеров. Ведь на кону в нашей работе стоит не какой-нибудь приз какой-нибудь академии, а успех выполняемого задания, в случае провала которого вряд ли обойдешься одной лишь разбитой мордой.
Кстати о ней, о морде. В конце крайней командировки мне начистили ее трое англоговорящих мажоров. Не слишком сильно, ребята били не для того, чтобы покалечить, а просто с целью слегка унизить и поиздеваться. Возможно, им просто было скучно, и они так развлекались. И ведь я мог бы неприятно удивить всех троих хотя бы потому, что эти засранцы обучались размахивать ручонками и ножонками в спортивных залах и фитнес-центрах, а я учился выживать на войне. На той самой, афганской, которой нынче дома стесняются, как триппера. А выжить на войне можно, только уничтожив того, кто собирается уничтожить тебя. Да и в дальнейшем я еще кое-чему обучался в разных заведениях без вывесок. Так что мог бы, повторяю, ответить им, но делать этого не стал из боязни выйти из образа милого интеллигентного европейского человека – лоха, если по-русски. Поэтому я смиренно принимал на себя удары и униженно просил этих козлов прекратить меня мутузить. Они и прекратили, когда слегка утомились. Или им просто это занятие надоело.
– Вот так-то, Дункан.
Синяки и ссадины уже несколько дней как сошли. Осталось лишь чувство горечи, хорошо знакомое всем, кто хотя бы раз получал «звездюлей». Да и это чувство быстренько прошло, уступив место куда более сильным эмоциям.
Вернувшись, можно сказать, с победой домой, я с удивлением обнаружил, что дома-то у меня больше и нет. Генерал, начальник нашего управления, перед тем как его за все хорошее с почетом выперли на заслуженный отдых, забацал самый настоящий дембельский аккорд: за какой-то месяц умудрился переоформить четыре числящиеся за управлением служебные квартиры и тут же их продать. И мою в том числе. Все нажитое непосильным трудом было перевезено на квартиру моего куратора, и я переехал к нему на дачу в поселок на Клязьме. Здесь я и живу вот уже вторую неделю в компании Дункана – здоровенного ирландского волкодава, чем-то отдаленно напоминающего своего хозяина. Мы виделись года три назад, когда он был еще щенком, сидел у меня на коленях, жевал мою руку и настойчиво требовал внимания и вкусняшек. И он вспомнил меня, отнесся ко мне вполне доброжелательно.
Жизнь потихоньку наладилась. Утром «крошка» Дункан будит меня вежливым лаем, мы завтракаем и отправляемся на речку. Возвращаемся и опять идем спать: я – на диван, он – куда-нибудь в тень. По вечерам после ужина я усаживаюсь в кресло-качалку на веранде. Пес ложится рядом, мы разговариваем. Дункан отличный собеседник, смотрит с пониманием, иногда кивает. И никогда не перебивает.
– Ты классный парень, дружище, хоть и иностранец.
Я почесал пса за ухом. Тот постучал хвостом по полу в знак одобрения.
В первый день, когда я сюда заехал, мы с Сергеичем, моим куратором, как следует отметили окончание командировки, – а заодно и новоселье, – водочкой под вареную картошечку, огурчики-помидорчики и грибочки его собственного посола.
После его отъезда я постепенно перешел на чай. Душа успокоилась. Все мерзкое и гнусное осталось где-то в прошлом. Совершенно не хотелось думать о том мерзком и гнусном, что ожидает в будущем. Наступило редкостное состояние, именуемое гармонией.
– И пусть оно длится подольше! Верно, Дункан?
Пес глянул с пониманием, еле слышно вздохнул и уронил башку на вытянутые лапы. Наверное, намекнул, что хорошее никогда не длится долго.
Глава 3
Мерзкие предчувствия, к сожалению, сбываются гораздо чаще, чем надежды на что-нибудь хорошее. Я догадался, что мой заслуженный отпуск накрылся большим медным тазом, как только Сергеич вылез из машины – сильно подержанной «Волги», ровесницы горбачевской перестройки.
Дункан рванул к хозяину, встал на задние лапы, положил передние тому на плечи и застыл.
– Ну как вы тут без меня, Дуня? Не сильно баловались?
Мимикой и жестами пес дал понять, что вел я себя в основном прилично. Естественно, под его чутким руководством. Не хулиганил и, уж конечно, ни разу не позволил себе назвать его Дуней.
– Вот и славно. – Сергеич повернулся ко мне: – Пошли в дом, Стас, чайку попьем, о делах потрещим.
– Скорбных? – догадался я.
– Точно. – Он вздохнул. – Извини уж. Я, как мог, старался тебя отбить, но… – Он махнул рукой. – Короче, пошли пить чай.
Кураторов назначают, но если бы мне разрешили выбирать самому, я бы точно выбрал Сергеича. Полковник Кандауров Ф. С. – личность в нашем управлении известная. Кто-то даже считает, что легендарная. Высоченный, плечистый и очень сильный. Язык не поворачивается назвать его ветераном, несмотря на стремительное приближение к предельному возрасту нахождения на службе.
По конторе ходит множество легенд о том, что он вытворял, работая в поле. Например, как в конце семидесятых взял и сбежал от сотрудников хваленой MI5 в горах Шотландии с вареной курицей под мышкой и полными карманами ворованных секретных документов. Птичку Сергеич по дороге, ясное дело, слопал, а секреты через три дня оказались в нашей резидентуре во Франции.
Или как в восьмидесятых его жестко брали на тайниковой операции в Турции. Избили при этом, что называется, в мясо, но Кандауров отбился и ушел, не забыв прихватить с собой извлеченную из тайника закладку в полпуда весом. Через неделю, когда он объявился на Родине с контейнером, его даже не сразу узнали, уж больно непохож он был на себя прежнего. Если приглядеться, то до сих пор можно заметить на его лице явное доказательство того, что медицина все-таки не всесильна.
А еще он как-то в Африке в буквальном смысле поломал одного шибко крутого перца из МОССАДа, большого спеца в области крав-маги. Тот, говорят, повел себя очень неправильно. Мне рассказал об этом под очень большой стакан один отставной диверсант, приятель Сергеича.
Кто-то может подумать, а кто-то просто уверен, что полковник Кандауров – обычный костолом из прошлого, осколок давно прошедшей
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
